— Ты о чем?
— О ваших грешках.
— Вот что я тебе скажу, парень, — в голосе Каббина послышались грозные нотки. — Я президент этого паршивого профсоюза и советую тебе, если ты хочешь сохранить свою работу, позаботиться о том, чтобы я президентом и остался. Если же я проиграю, тебя вышибут в два счета.
— Я только об этом и забочусь, президент Каббин, сэр, — с издевкой ответил Имбер. — Вот меня и заботит, а не ждет нас еще какой-нибудь сюрприз, вроде того, что вы преподнесли нам этим вечером. Потому-то я и спросил о ваших грешках. Что еще может свалиться на нас?
Глаза Каббина метали молнии.
— Куда ты клонишь, Оскар? Уж не хочешь ли ты сказать, что я какой-нибудь извращенец или «голубой»?
— Не знаю я, куда клоню, Дон. Давай забудем об этом. Уже поздно.
Каббин отвернулся от них, с очередным глотком бербона кровь отлила от его лица.
— Так вот, у меня все в порядке, ничего дурного за мной нет. Я, конечно, допускал какие-то ошибки, но человека нельзя при всех выворачивать наизнанку только для того, чтобы понять, может ли он быть президентом какого-то говняного профсоюза. Господи, и чего я в свое время не поехал в Калифорнию. Ведь предлагали ли же!
— Вы стали бы блестящим актером, Дон, — произнося эти слова, Фред Мур нажал на педаль тормоза, остановив машину у парадного входа в «Шератон-Блэкстоун».
— А тебя кто спрашивает? — огрызнулся Каббин.
— На этот счет у меня есть собственное мнение. Я уверен, что вы стали бы отличным актером.
— А чего ты тут расселся? — прорычал Каббин. — Почему бы тебе не пойти в отель и не вызвать лифт?
— Разумеется, Дон, — кивнул Мур. — Уже иду.
Мур ушел, а Каббин остался сидеть. Вновь отпил из бутылки, посмотрел на мужчин на заднем сиденье. Подмигнул им. К нему вернулось хорошее настроение.
— Не знаю, что бы я делал, если бы не мог шпынять этого болвана, — и отвернулся, не ожидая ответа.
К тому времени, как лифт поднялся на двенадцатый этаж, Каббин добил последнюю из четырех полпинтовых бутылок «Выдержанного». Считая пару бокалов канадского виски, за день он выпил больше двух пинт спиртного.
Однако все еще держался на ногах, мог говорить и даже потребовал виски, войдя в гостиную.
— Пойдемте, Дон, — Мур попытался увести его в спальню. — Вы наденете пижаму, а Сэйди в это время нальет вам виски.
Каббин повернулся к жене.
— Ты сердишься на меня, дорогая? Эти парни, — он указал на Оскара Имбера и Чарлза Гуэйна, — злые, как черти.
— Я не сержусь на тебя, милый, — Сэйди подошла к нему, обняла.
