мелодичность его голоса была наполнена чарующей силой. – Вы звали, – я пришёл.
Вы верили и я воздам. Встаньте на колени, вокруг часовни, и, взявшись за руки,
примите частицу силы моей и да принесет она благость да бессмертие каждому из
вас. И пусть скорбь, об ушедших соглядатаях света, не омрачит святость грядущего.
С этими словами, он осенил одному ему понятным жестом, пребывавших в
наполненной эйфорией прострации людей, и, вновь чуть, приподнявшись над
землей, растворился внутри часовни.
– Это было великолепно, – Морта с восхищением смотрела на статную фигуру
Руо, приближавшуюся к ней.
– И что же должно произойти теперь? – её грудь возбуждённо вздымалась, а в
голосе появилась лёгкая хрипотца.
– То, чего ты даже представить не можешь, – почти шёпотом произнёс Дуно,
погружая гибельный взгляд в блестящие глаза девушки. Он вплотную подошёл к ней
и с силой обнял за талию одной рукой. Приближенный страстно прижал к себе
трепещущее тело, так, что Морта прогнувшись, спиной оперлась на высокий аналой.
Высокий столик с покатым верхом стоял посреди часовни, а на столешне его, лежал
раскрытый на отходной, молитвенник, с пожелтевшими от времени, странницами.
Руо склонился над упавшей прямо на толстую книгу чудесной головкой и нежно
поцеловал чувственные губы. В этот момент до кладбища донесся первый
колокольный удар вечернего благовеста, и в ту же секунду мускулистая рука
Приближенного, с непостижимой скоростью скользнула под плащ и извлекла тонкий,
длинный стилет. В следующий миг Дуно, отточенным движением вонзил его в горло
гуаргуаны, пригвоздив её и молитвенник к деревянной поверхности анолоя. С
невыразимой скорбью, глядя в исказившиеся от боли и обиды глаза, Морты, он ещё
раз поцеловал её в губы и выпрямился. В это время, за стенами, раздался
нарастающий вопль непередаваемого ужаса и боли. Люди с ужасом смотрели, как их
сцепившиеся пальцы и ладони срастаются между собой, не давая разбить живое
кольцо, сомкнутое ими вокруг часовни. Оно трепетало, дергалось, стенало и
визжало, но не распадалось. Колокольный перезвон набирал силу и сливаясь с
душераздирающими криками, был похож на ужасную симфонию смерти.
– Видишь ли, родная, – Приближённый мерил шагами тёмное пространство
внутри часовни и смотрел, как кровь из пробитой хрупкой шеи пропитывает
странницы молитвенника и начинает стекать по столику на дощатый пол.
– В эту ночь мне очень нужно, занять чем-нибудь всё мужское население
города, и в особенности самих старцев. Мы слишком далеко от Границы, и помочь в
