Я проводил её под любопытные взгляды куривших на корме китобоев.
— Рядом с ней он как маленький китобоец возле плавбазы, — услышал я за спиной чью–то подначку, которую пропустил мимо ушей.
В тот же вечер, одолжив у Рыча чёрную форменную тужурку с золотистыми шевронами на рукавах и фуражку — «мицу» с «крабом», я отправился на «Рефрижератор № 6». Рыбопромысловое судно стояло на «бочках» на расстоянии пятидесяти метров от берега, с которого до него тянулся канат. У борта под спущенным трапом болталась шлюпка с матросом. Я помахал рукой, и шлюпка двинулась ко мне. Перебирая руками канат, матрос в грязной робе подтягивал шлюпку к берегу. Вот она ткнулась носом в песок, и матрос небрежно спросил:
— К кому?
— К пекарю Галке…
— А кто ты ей будешь?
— Брат двоюродный…
— Ладно, врать–то…, — ухмыльнулся матрос. — Скажи уж, что хахаль …
— Пусть будет так…, — пожал я плечами. — Хахаль так хахаль…
— Добро, садись в шлюпку.
Легко сказать: «Садись!». Банки — поперечные скамьи в шлюпке в мазуте, в краске, в солидоле, а я в наглаженных брючках сяду на эти замызганные сиденья. Ничего не оставалось, как спрыгнуть на нос шлюпки и остаться стоять на ней в полный рост. Матрос медленно тащил шлюпку к трапу, я стоял как на выставке, и за всей этой процедурой молчаливо наблюдали человек тридцать команды рефрижератора, облокотившись на планширь. Шлюпка стукнулась о нижнюю ступеньку трапа, и скучный голос вахтенного помощника нарушил вечернюю тишину:
— Колька, кого привёз?
— Хахаля Галке, — подвязывая шлюпку, просто ответил матрос.
И всё. Документы, фамилию гостя, кто он, откуда, морской этикет в таких случаях не позволяет уточнять. Хахаль Галкин — этим всё сказано. Под оценивающие взгляды моряков «рефа» я проследовал на ют в каюту Гали, стиснувшей меня в объятиях.
На этом приключения, злоключения и происшествия на «Робком» не окончились.
Второй штурман застал дома любовника жены и всю ночь выбрасывал в окно с пятого этажа телевизор, холодильник, мебель, ковры и другие вещи, бил зеркала, посуду, потом собрался и ушёл из дому.
Моториста Стукалова осудили на пятнадцать суток за уличную драку.
Марсовый матрос по имени Вова ушёл перед обедом за хлебом. Его ждали день, неделю, месяц. Нашли у железнодорожой насыпи. Несчастного сбила электричка на станции Океанская, но как он там оказался, никто не знает.
Горел стоящий рядом с нами «Рефрижератор № 4» за день до своего выхода на сельдевую путину. Нас разделяла неширокая полоска тонкого мартовского льда. Был выходной день. Команда «Рефа» ушла на берег к семьям попрощаться перед уходом в длительный рейс. Несколько человек вахты слишком поздно заметили дым в каюте радиста, оставившего включенным паяльник. Пока бестолково суетились, огонь заполыхал по каютам. Хорошо горят судовые переборки с несколькими слоями краски! Страшен пожар на судне, особенно в открытом море! Оплавляются борта изнутри!
