Центральный коридор с множеством боковых трапов, украшенных резными перилами, заканчивался входом в кинозал.
От нечего делать я пошёл смотреть фильм. В дверях меня остановила миловидная женщина лет двадцати восьми с короткой стрижкой тёмно–русых волос. Бросив короткий взгляд на мои флотские брюки, она, не приняв во внимание тенниску «на выпуск», безошибочно угадала, кто стоит перед ней.
— Ваш билетик, товарищ матрос?! — обнажая в улыбке золотые коронки зубов, спросила контролёр–билетёр. Улыбаясь сочными, накрашенными перламутровой помадой губами, поигрывая ключиком от каюты, чуть насмешливо спросила она, продолжая разглядывать меня, как смотрят на шаловливого котёнка, прежде чем схватить его.
— А что, разве для военнослужащих вход платный? — «включил я дурака».
— Да уж такого симпатюльку так пропущу, — кокетливо ответила она. — Демобилизованный, что ли?
— Да нет ещё… Еду во Владивосток сдавать экзамены в университет. Поступлю — тогда и службе конец.
— Во Владивосток? — зыркнула на меня зелёными глазами контролёр, отрывая между тем корешки билетов у кинозрителей, спешащих занять укромные места, где можно целоваться в темноте.
— Да, на отделение японского языка, — толкаясь в проходе и мешая входящим, ответил я, поймав себя на мысли, что любуюсь ложбинкой на её слегка декольтированной белой груди.
— Ну, так я пройду? — сделал я робкую попытку протиснуться в зал вслед за плюгавеньким сухопутным лейтенантом, ведомым за руку тучной пассией с «улицы Ленинской».
— А едешь к кому? К папе с мамой? — с загадочной улыбкой придержала меня за подол тенниски хозяйка кинозала.
— Да, нет… Мои родители в Сибири… Так, в квартире камчатской учительницы пока надеюсь перетолкаться…
Её глаза вспыхнули, щёки зарделись. А я не мог оторвать своих глаз от её открытых плеч. Присосаться бы к ним губами, утопить лицо в этой бросающей в жар ложбинке и целовать, целовать…
Она перехватила мой страждущий взгляд, и, видимо, чётко определила ход мыслей матросика, ищущего женской ласки.
Свет в кинозале погас. Влюблённые парочки, пожимая руки и всё другое, склонились для поцелуев.
Билетёрша прикрыла дверь передо мной.
— Фильм старый… «Баллада о солдате»… Не видел, что ли?
— Видел…
— Ну, так давай лучше по «Ленинской» пройдёмся… Меня Валей зовут.
— А я Гена.
— Сладкое имя. Конфетка… Как и ты сам. — Она зажмурилась и часто–часто постучала мелкими ровными зубками:
— Ам–ам… Съем тебя!
Подхватила меня под руку и повела по длинному межкаютному коридору, у стен которого со скучающим видом не солоно хлебавши стояли те, кто ждал царевну-Лебедь или царевича Гвидона. Валя с гордым видом, словно на подиуме, простучала шпильками туфель.
