- Кто-о?
- Я от Самуила Моисеевича, - робко ответил Туркачев.
- Одну минутку, - предупредил голос.
По ту сторону двери послышался легкий шум. Щелкнул фраяцузский замок. Проскрипела задвижка. Дверь открылась ровно настолько, насколько отпускала предохранительная цепочка. Олег увидел только два черных глаза, породистый нос с горбинкой, полные, резко очерченные губы и подбородок с ямочкой. По описанию деда Фомки, это была жена Гофта, Вера Григорьевна.
- Простите, - сказал он, - я работаю в магазине с Самуилом Моисеевичем. Так вот, он через Фонарева, - эту фамилию Олег упомянул для того, чтобы казаться более осведомленным в делах Гофтов, - передал вам записку.
С этими словами Туркачев протянул сложенный вчетверо листок из записной книжки директора. (У себя на работе Гофт был беспечен и часто оставлял эту книжку на столе в кабинете.) Женщина осторожно взяла бумажку и, все еще не откидывая цепочки" поднесла ее к близоруким глазам. Текст оказал магическое действие.
- Что же вы не сказали сразу? Заходите.
Теперь для Олега дверь распахнулась гостеприимно.
Когда он зашел в коридор, из кухни выглянула любопытная физиономия старухи. Он уже знал, что этой пенсионерке Гофты не доверяют. Розовощекий парень лот восемнадцати, с хорошо развитой мускулатурой, в дальнем углу коридора ремонтировал велосипед. Рядом с ним у стенки стоял туго набитый рюкзак. Со слов Фомы Богдановича, этот молодой человек был намерен с утра отправиться в туристский поход на Карельский перешеек. Олег догадался, что парня подвел велосипед, и потому он задержался с выездом. Планом операции "разгон" это не предусматривалось, но изменить уже было ничего нельзя.
Выполнение операции началось.
"А может быть, он не помешает? - стараясь успокоить себя, думал Олег, входя за хозяйкой в изящно меблированную комнату. - Эх, если бы все можно предвидеть!"
- Что же делать? - простонала Вера Григорьевна, сжимая руками лицо. - И где сейчас Самуил?
- Самуил Моисеевич "задержан до выяснения", как выразился тот обэхээспик. В магазине назначена срочная ревизия. Ну, и... мне оставаться у вас нельзя. Не исключено, что и к вам нагрянут, - ответил рассеянно Туркачев.
- Зачем?! - подскочила Вера Григорьевна.
- С обыском. Конечно, если у вас ничего не найдут, то волноваться не стоит. Пусть себе обыскивают...
- Нет, нет! Вы не должны оставлять меня одну! - в панике заметалась директорская жена.
- Самуил Моисеевич на что-то надеется, - подсказал Туркачев. - Фонарев сказал, чтобы вы принесли ему деньги. Обэхээсник там один, и, возможно, дело приостановят...
