— Америка — наш завтрашний день. Пройдет десять–двадцать лет, и у нас будет автомобилей больше, чем людей, мы будем есть только гамбургеры и пить кока–колу, развлекаться в дискотеках, слушать только тяжелый рок, читать авантюрные книги. Женщины перестанут рожать. Людей будут выводить в пробирках.
Олег с интересом выслушал эту тираду и в ответ только кивнул головой: дескать, ничего вы нового не сказали. Молчал и Трофимыч. Он имел обыкновение не опровергать явные глупости. Пусть его оппонент помолчит и сам подумает над своими словами. Но Халифу неожиданно возразила Таня:
— Я тут среди вас представляю молодежь и могу сказать, что мы бы такой жизни не хотели.
— Хотите вы или не хотите, — возвысил голос Халиф, — такая жизнь настанет.
Ему резко возразила Регина:
— Да, настанет, если мы и дальше будем отдавать власть таким, как ты. Твои собратья уже сейчас сотворили у нас черт–те что. Но я надеюсь, вас скоро погонят из Кремля.
Халиф завизжал:
— Вас, нас! Что ты все тычешь мне в нос моими собратьями? Хрущев, Брежнев не были моими собратьями, а такую нам жизнь устроили, что мы все побежали. И посиди они в Кремле еще с десяток лет, все мозги бы из России вытекли.
— У вас–то мозги! — взъярилась на него Регина. — Да катились бы вы подальше со своими мозгами! Слушать тебя тошно!
— Ну, если тошно — могу и уйти!
Халиф поднялся и весь красный от волнения направился к раскрытой двери.
— Ты стала невозможной! — обратился к жене с порога. — У тебя нет денег, а я виноват. Постеснялась бы чужого чело- века.
Спустился по ступенькам, но присел на лавочку у стены веранды, посидел минут десять и снова вернулся к столу. Со словами: «Буду я еще обращать на тебя внимание!» опустился на стул. Пододвинул к себе блюдо с ветчиной, купленной Олегом, стал перекладывать ее в свою тарелку. Видимо, эта–то ветчина и примирила его так быстро с супругой.
После обеда гости разошлись, и Олег остался наедине с Трофимычем. Гость хотел идти к себе в комнату, но хозяин пригласил его наверх в кабинет. Здесь Трофимыч сказал:
— Я просил вас купить продуктов примерно на сто рублей, а вы затратили во много раз больше. Хотел бы рассказать вам о наших материальных возможностях и о нашем образе жизни. До недавнего времени мы тут с Артуром жили на мою пенсию, то есть на восемьсот рублей. Этой суммы едва хватало на уплату коммунальных услуг, и мы питались дарами нашего огорода, то есть картошкой, капустой, луком и морковкой. Недавно Артур устроился на работу в милицию, сколько он там будет получать — не знаю, но он человек молодой и у него много своих потребностей. Так что я по–прежнему рассчитываю на свою пенсию и на свой погреб. Не знаю, сколько вы намереваетесь у нас жить, — я не возражаю, живите сколько угодно, — но не хотел бы чувствовать себя иждивенцем. А потому вот вам мое предложение: у нас два холодильника, один из них я отведу для вас, и вы, если захотите, можете питаться отдельно. Это обстоятельство не будет меня смущать, и я по–прежнему буду чувствовать себя комфортно. Вы же тоже будете от меня свободны и можете по–своему налаживать свой быт и питание. Вот это все, что я вам хотел сказать. Вы меня, старика, простите, но я во всем люблю ясность и справедливость. Это все тем более необходимо сделать, что у меня частенько бывают гости, они хорошо знают мой быт и многого от меня не ждут.
