При первой же встрече с Катериной генерал приоткрыл рот от изумления. Спросил:
— О-о, вы — майор?
— С вашего разрешения, господин генерал! — съязвила Катерина.
Старрок конвульсивно потянулся к майору, но та на него так посмотрела… он отстранился.
И сейчас, когда Катя сидела в одном с ним автомобиле и в смотровое зеркало видела сопровождавшую их кавалькаду, она покачивала головой и почти вслух произносила: «Боже мой, мать Россия! Каких захребетников посадила ты себе на шею!»
Катя много читала, хорошо знала русскую литературу, имела феноменальную память. Любила народную речь, многих удивляла несвойственной девушке глубоко русской лексикой. Она разглядывала физиономию генерала, машину с охранниками, идущую сзади, покачивала головой:
«Сколько же здоровых, крепких русских парней охраняют этого гунявого жулика. И сколько же тысяч, а может, и миллионов ребят брошено на охрану новых хозяев жизни?..»
Приехали в загородный домик генерала. Трехэтажный кирпичный особняк мало чем отличался от разбросанных там и тут на зеленых полянках особняков, выросших, как грибы–поганки, в ближних и дальних пределах Подмосковья за время господства демократов. Забор был высокий, кирпичный и увенчанный острым металлическим частоколом; ворота открывались автоматически, повинуясь какому–то сигналу. У входа прогуливался молодой человек с собакой. Кате опять пришла мысль, не дававшая ей покоя: «Батюшки! И здесь охрана, охрана…» Она вспомнила чьи–то рассказы, что у генерала несколько квартир в Москве, и та, в которой он живет, имеет шесть комнат, и там тоже охрана, и постоянно живут две служанки. А для своей старой и больной жены он купил дом в Тель — Авиве. Старший сын Старрока живет в Америке, младший в Англии; отец им регулярно посылает деньги. Наверное, ведь и им купил квартиры, и они там живут безбедно. Вот она «демократическая» революция, которую во второй раз в России совершили иудеи. И как много нужно средств, чтобы все эти «революционеры», как и в семнадцатом году, так и теперь, вдруг зажили так широко и богато!
На втором этаже в большой комнате Старрока и Катю встретила Лида — особа лет восемнадцати–двадцати, которую генерал называл хозяйкой. При появлении в дверях Катерины она оживилась и потянулась к ней в объятия: они были знакомы. Старрок дернул Лиду за рукав:
— Накрывай стол. Сейчас к нам явится важный господин. Такой важный, что ты никогда не видела.
И почти тотчас же открылась дверь и в сопровождении двух офицеров в комнату вошел бородатый мужчина непонятного возраста. Пружинная походка, гибкое тело выдавали человека молодого, физически крепкого. Русые волосы, как у женщины, волнами лежали на плечах. Но особенно замечательными были его глаза, большие, как блюдца, и синие, пронзительно синие — и смотрели на каждого так, будто перед ними было существо, сошедшее с летающей тарелки. Он не мигал, не моргал и никаких движений глазами не делал. Стоял у дверей и медленно, лениво переводил взгляд с одного человека на другого.
