Автандил поднял голову над подушкой, страшно вращал глазами:
— Я — чечен, да? Ты, дэвка, с ума спятил! Исчо кому не скажи. Чечен!.. Чечен живет в горах. Шакалы они — не люди. А я полковник русской милиции. Да?.. Тэбе не надо об этом говорить. Ты знаешь, какой я человек? Такой чечен бывает?..
— Ладно, ладно. Лежите. Вам нельзя волноваться.
Катя спокойно подошла к аптечке, достала вату, бинты, спирт и какие–то пузырьки. Действовала она быстро, уверенно, словно фронтовая сестра. Промыла рану, перебинтовала и дала выпить лекарство; то была львиная доза снотворного, после которого минут через десять Автандил погрузился в царство, где не было тревог и человек испытывает блаженство небытия.
Пришел подполковник, и майор попросила его снова поставить у дверей кабинета часового — на этот раз одного. Самого же пригласила в кабинет Артура. Здесь она тоже потушила свет и зашторила окна. Несколько пачек долларовых банкнот отдала подполковнику, одну пачку — Артуру. Ему сказала:
— Возьмите мою машину, поезжайте домой. Когда потребуетесь — позову.
Протянула ему мобильный телефон.
— Это вам мой подарок.
Позвонила в гараж, попросила подогнать к подъезду ее автомобиль. На официальном бланке написала доверенность на вождение.
При выезде из Москвы Артура остановили два автоинспектора, долго проверяли документы. Выписанную майором доверенность на машину понесли в стеклянную будку и там долго держали, а когда вернулись, инспектор спросил:
— Вы какой национальности?
— Русский.
Инспектор пристально посмотрел Артуру в глаза. И взгляд его говорил: «Врешь ведь». Артур спокойно выдерживал эту экзекуцию и так же спокойно, и даже с оттенком удовольствия, спросил:
— Почему это вас интересует?
— А потому что, если вы кавказец, вынуждены будем звонить, наводить справки.
— Почему вынуждены?
— А потому и вынуждены! — закипал раздражением автоинспектор. — Сейчас среди кавказцев появилось много охотников обзавестись удостоверениями — вот такими, как у вас.
Артур продолжал:
— Так то же кавказцы, а я‑то при чем?
Автоинспектор вернул документы, отступил на шаг и взял под козырек:
— Извините, товарищ лейтенант! Такова наша служба.
Артур тронул автомобиль. С чувством удовлетворения и какого–то еще неосознанного, но приятного воодушевления, думал: «Не знаю, сколько она дала мне денег, но, кажется, я скоро куплю собственную машину».
Его еще тревожила та легкость, с какой валились на него деньги, но Катя и подполковнику ссудила пачки долларов, и себе взяла, — верилось, что они поставлены в такие условия, что иначе и быть не могло, что пройдет немного времени и он поймет природу таких поступков Катерины. Где–то в глубине его души теплилась вера в непогрешимость такой девушки, какой была Екатерина, — он даже на мгновение не мог подумать о неблаговидности ее поступков.
