Он очень бы не хотел показаться Катерине трусом. И, может быть, потому неуместно часто и, как думалось ему, неестественно глупо улыбался.
И Катерина это заметила. Спросила:
— Теперь настала ваша очередь улыбаться. Вам, я вижу, весело.
— Нисколько. Мне даже как будто бы страшновато. Хорошо, что стекла машины у вас такие. А если бы…
— Если бы… нас бы уже не было. Но по мне так это и хорошо. Я боюсь жизни долгой и немощной. Будешь ходить с палочкой, кряхтеть и пугать своим видом детей. Мне только жаль девочек, которых мы спасаем от рабства. Я за время работы в милиции шестьсот юных москвичек вырвала из рук мафии. Почти половина из них трудится на моей фабрике, для остальных мы строим большой корпус. Вот только денег пока на строительство не хватает. А так–то, если бы не было земных забот, хоть завтра готова к Богу полететь.
— А вы верите в загробную жизнь? — спросил Артур.
— Верю!
— Вам легче умирать будет. А я вот не верю. — И, помолчав: — Я вас немощной не представляю.
— Вы думаете, я себя представляю такой?
С минуту сидели молча, как старички, задумчиво смотрели себе под ноги.
— Хотела бы вас спросить: не жалеете ли вы, что приняли мое предложение и пошли к нам на работу?
— Нет! — решительно возразил Артур. — Работа эта больше мужская, чем женская. Но если уж вы ее не боитесь…
Катя снова задумалась. И потом:
— Как не боюсь, — боюсь, конечно, да война ведь… Это только глухой и глупый обыватель не видит, что война у нас полным ходом идет — и на многих фронтах. С нами, русскими, кто только теперь не воюет, да автоматные очереди, которыми нас с вами угостили, не все слышат. Москва окружена. Я вчера прочла небольшую книжицу, там сказано, что в Москве и под Москвой проживают сотни тысяч кавказцев. Теперь еще и корейцы, вьетнамцы, китайцы появились. И никто из них, — или почти никто, — не работает на заводах, фабриках, в мастерских. Что они делают, чем занимаются — никто вам не скажет. Только нам, работникам милиции, кое–что открывается. Еще недавно они продовольственные рынки оккупировали, теперь и другие рынки появились. Мы с вами на рынке живого товара воюем. Тут девушек, подростков и даже детей продают.
Она так и сказала: «Воюем». Катя сидела в кресле у окна, смотрела на детишек, игравших в зеленом и хорошо ухоженном скверике. Возле них бегали собачки, важно ходил, задрав крючковатый хвост, английский дог, а на лавочках сидели возле детских колясок молодые мамы. Артур тоже сидел поблизости от окна и мог наблюдать эту идиллическую картину. Подумал: вот там когда–нибудь так же будут играть дети Катерины…
