…Лишь один только раз я глаза отвести не сумел.
Лишь один только взгляд, но сказал тебе он,
То, что сам от себя я таю:
Слишком мало сказать, что в тебя я влюблён: —
Я тебя больше жизни люблю!
Я бросилась ему на шею с вопросом:
— Как ты посмел так долго это скрывать!
— Но ты не дала мне ни единого намёка! Мелькала, как солнечный зайчик… Ты была везде, разливая смех и радость, чудо моё.
— Да я просто серая мышка по сравнению с теми девушками, которых ты отшил. И когда, интересно, ты не отвёл взгляда, мучитель?
Я попыталась связать шарфом его руки за спиной, чтоб допросить по полной программе.
— Серая мышка, а чьё сердце ты разбила в институте? Этот Игорёк снова будет с тобой рядом? Я всё видел! Это от серенькой мышки мой лучший друг выпал в осадок? Да такой шедевр, какой сделал он для тебя, делают только для королев!
— А взгляд? Отвечай, и тебе это зачтётся при приговоре…
— Поэтическая метафора, — сопротивляясь, смеялся он.
— А когда я села к Гене сзади на мотоцикл? Ты чуть не испепелил меня взглядом!
— Тогда и решил — не отдам! Твои байкерские круизы превратили меня в злобного дикаря. Я даже не заметил, как сдал экзамен.
— Так это только из-за экзамена я так долго рисковала жизнью?! А вдруг я бы влюбилась в него?
— Каюсь, мог опоздать. Зато, вернувшись, я всё чётко организовал. Я хотел тебя безумно, и это безумство продолжается до сих пор.
Он опрокинул меня на спину, и все остальные вопросы выскочили из моей головы. После совместного душа мы лежали, тихо наблюдая, как догорают свечи.
— Серёжа, ты такой практичный, правильный, надёжный… и такой романтик! Как это совмещается в тебе?
— Раздвоение личности, не перешедшее пока в клинику, — хмыкнул он. — Семьдесят лет советской власти не прошли для меня бесследно. Высокие идеалы для всех и красивая жизнь для избранных.
— Издеваешься?
— Два часа ночи, самое время для объяснений, — страшный и таинственный голос погнал по мне муравьёв.
— По ночам я романтик, а днём пытаюсь стать акулой капитализма, учусь защищать своё дело. От полной беспомощности в госпитале к полной боевой готовности после выхода из него. А как я к этому пришёл, информация только для служебного пользования, — голос Серёжи стал нудным и протяжным. — Моё кредо — честно и достойно делать своё дело. Ты записываешь? Ты засыпаешь, значит, я иду в правильном направлении. Сейчас ещё немного политэкономии…
— Понятно — они жили долго и счастливо, — я хихикнула сквозь сон. — Буду любить тебя даже с «растроенным» сознанием.
