Первый ответ прорезал тишину. Она наступила сразу, как только затих Волк, жуткая и тревожная. Вой послышался на расстоянии какой-нибудь мили. Привязанное животное снова уселось на задние лапы, и снова раздался его призыв. Это был странный клич, который как будто говорил: здесь на снегу кровь, недалеко раненый зверь, спешите его прикончить!
Охотники не шевелились, молчали. Мукоки приставил ружье к плечу и, казалось, застыл в этой позе. Ваби крепко уперся ногой в ствол дерева, положил ружье на колени, готовый в любой момент к прицелу. Род вооружился большим револьвером и, чтобы лучше целиться, вложил дуло между вилками раздвоенной ветки.
Другой голос, шедший с востока, поспешил ответить на вой, который донесся с севера. Род и Ваби слышали, как радостно закудахтал Мукоки на своем дереве. Волк, перестав расточать силы в тщетных попытках к освобождению, вкладывал всю свою ненависть и ярость в свои призывы, бросая их во все концы горизонта. И все больше и больше доносилось ответов, и они раздавались все ближе и ближе.
Вдруг послышался визг так близко, что Ваби схватил Рода за руку.
– Теперь недолго ждать… – прошептал он.
Не успел Ваби произнести эти слова, как показалась какая-то тощая тварь; обнюхивая кровавый след, она устремилась к Волку.
Встрепенувшись, оба зверя мгновение молчали. Новый пришелец почувствовал запах лани и стал коситься на скалу. Он присоединил свой вой к вою Волка, точно призывая на помощь всю свору своих братьев.
И волки понеслись отовсюду: и с вершин холмов и из лесов долины. Целая свора обезумевших от голода волков, голов двадцать, лязгала зубами, окружив скалу, где за пределами досягаемости находилась желанная добыча.
Волки, толкая друг друга, подпрыгивали, ловили воздух, падали на землю, тщетно стараясь добраться до заманчивой дичи, такой близкой и вместе с тем недоступной.
А между тем Волк постепенно менял свое поведение. Он вдруг как-то странно лег на брюхо, тяжело задышал, как будто готовясь одним прыжком настичь стаю своих братьев, и вдруг стал успокаиваться, примиряться с очевидной бесполезностью всех своих усилий. Человек снова приобретал над ним власть. Волк как будто припоминал, что пришлось ему перенести когда-то при таких же обстоятельствах. Им снова овладела ненависть к своему племени, и он спокойно стал ожидать начала драмы, которая неизбежно должна была развернуться перед его глазами.
Мукоки первый подал сигнал: он тихо свистнул, и Ваби поспешил приставить ружье к плечу.
