Он посмотрел вниз на долину, сверкавшую от влаги после ночного дождя, и не обнаружил ничего неприятного; понюхал воздух, который был насыщен девственной свежестью травы и цветов, бальзамическим запахом хвойных растений и прохладой воды, пролившейся прямо из облаков. Он стал зализывать себе раны, и это движение разбудило Мускву. Медвежонок поднял голову. Он пощурился некоторое время на солнце, затем почесал лапкой заспанную мордочку и поднялся на ноги. Как и все малыши, он готов был уже спозаранку начать играть, несмотря на все горести и невзгоды, перенесенные накануне. Пока Тир беспечно лежал на своей площадке, все время поглядывая в долину, Мусква стал обшаривать трещины в скале и сворачивать с места небольшие камни. С долины Тир перевел глаза на медвежонка. Во всей позе его было что-то такое, что указывало на то, что он был очень заинтересован пируэтами и причудливыми прыжками Мусквы. Затем он громоздко встал и встряхнулся. Последние пять минут он простоял, глядя вниз в долину и внюхиваясь в воздух, совершенно недвижимо, точно высеченный из камня. И Мусква, тоже насторожив ушки, подошел к нему и стал рядом с ним, переведя с него свои острые глазенки на залитое солнцем пространство, а затем тотчас же отбежал назад, точно ожидая, что сейчас произойдет нечто интересное.
Громадный гризли ответил на его безмолвный вопрос. Он обогнул скалу и стал спускаться вниз в долину, и Мусква засеменил за ним так же, как это делал и вчера. Медвежонок чувствовал себя вдвое больше и вдвое сильнее, чем накануне, и уже больше не скучал по материнскому молоку. Тир быстро просветил его, и из него получился хищник. И медвежонок уже предчувствовал, что они возвращались теперь к тому самому месту, где вчера вечером совершали тризну.
Они были на полпути с горы, когда ветер донес до Тира нечто и заставил его остановиться на некоторое время и с глухим, глубоким ревом злобно ощетинить на спине густую шерсть. Запах, который он уловил, донесся до него со стороны его скрытых запасов и составлял для него нечто такое, чего он вовсе не намерен был терпеть именно в этом самом месте. Он ясно ощутил присутствие другого медведя. Это нисколько не обеспокоило бы его при обыкновенных обстоятельствах и не расстроило бы его и в том случае, если бы этот медведь оказался самкой. Но запах шел со стороны солнца и как раз от того самого места, где он скрыл в расщелине между кустами можжевельника своего карибу. Тир уже не останавливался и уже больше не задавал себе вопросов. Ворча на ходу, он стал спускаться так быстро, что Мусква едва за ним поспевал. Они не останавливались до тех пор, пока не дошли до края площадки, находившейся между озерком и можжевеловой зарослью, так что Мусква задыхался и широко раскрыл рот. Затем он насторожил ушки, вгляделся, и каждый мускул на его маленьком тельце напрягся.
