Говоря о влиянии этих изменений на судебную практику и опыт, судья Бостонского федерального окружного суда Нэнси Гертнер с тревогой отмечала рост числа судей, которым не хватает уверенности или компетентности для того, чтобы выносить приговоры, сообразуясь со всеми обстоятельствами дела, и быть экспертами в соразмерности наказания совершенному преступлению. Гертнер рассказала об одном федеральном судье, который строго придерживался Федеральных директив именно потому, что они освободили его от необходимости размышлять и сомневаться. «Некоторые, возможно, наделены мудростью Соломона, чтобы понять, как выбрать из всех возможных вариантов наказания именно справедливое, а я – нет, – признавался судья, принявший Директивы с воодушевлением. – Они подробны и, полагаю, учитывают все факторы, уравновесить которые не хватает моей компетенции, – наказание, сдерживание, реабилитацию, вред, опасность для общества, раскаяние. Все уже встроено в эту машину, и, чтобы она работала, мне остается только повернуть ключ»[71]. Исчерпывающее описание системы, которая заставляет действовать механически и не только вытесняет мудрых практиков из профессии, но и самой практике отказывает в необходимости поступать мудро.
Борьба с правом судей принимать самостоятельные решения, скрытая под видом стремления унифицировать систему наказаний, имела и еще один аспект. Новые законы не столько устранили «собственное усмотрение», сколько передали его из рук судей в руки прокуроров. Именно их формулировка обвинительного заключения стала определять окончательный приговор, установленный правилами применения обязательного минимального наказания, – и этот момент оказался судьям не подконтролен. Кроме того, угроза применения «минимумов» увеличила влияние прокуроров на заключение сделок о признании вины. Если ответчик не признает себя виновным и не идет на сделку, ему предстоит судебное разбирательство. И тогда – в случае проигрыша – жесткий, часто драконовский «обязательный минимум» ответчику гарантирован. Почему? Потому что интересы прокуроров заключаются не в установлении соразмерности преступления, обстоятельств и наказания, а в том, чтобы вынести приговор. В идеале – без длительных и дорогостоящих судебных процессов.
«Предоставление прокурорам такой бесконтрольной власти опасно, – говорит Патриция Уолд, бывший главный судья Апелляционного суда в Вашингтоне, округ Колумбия. – Оно нарушает баланс между сторонами состязательного процесса и лишает обвиняемых возможности добиваться беспристрастного решения в столь важном для них вопросе, как назначения наказания»
