Он перевел взгляд с Мосолова на сидевших позади подростков, которым, очевидно, уже надоело сидеть на скучном совещании, и они стали посматривать в окно и громко переговариваться.
— Комсомол, ясное дело, надо мобилизовать. Пускай девчата и хлопцы активность свою покажут и заведут личные счета спасенной молоди. Мы с них спросим за это дело по-сурьезному. Да и школа станичная должна тут помощь оказать. А то они там в классах книжки читают, а чебака от сазана отличить не могут. Нехай ученики и учителя поработают в свободное время, это им пользу принесет.
Архип Иванович сипло вздохнул и уже обратился прямо к председателю:
— Надо бы и тебе, Кузьма Федорович, работничков своих из правления на займище выгнать. Погляди, сколько их у нас сидит: счетоводы, приемщики, весовщики, кладовщики, сторожа — прямо цельный взвод людей. Оно бы можно время выбрать да по озерам с волокушей походить, производство свое поглядеть и свежим воздухом подышать. А вы, вроде леща, в корень себя засолили в правленской бочке и носа с нее не показываете.
Слушая Антропова, люди стали улыбаться и одобрительно покачивать головами. Видно, слова Архипа Ивановича попадали не в бровь, а в глаз. Даже лицо Мосолова тронула кисловатая усмешка, и он поспешил сказать:
— Это ты правду говоришь. Аппарат наш надо на займище направить.
Предложение Антропова было принято, однако ответственность за спасение молоди правление рыбколхоза возложило на рыбовода Груню Прохорову.
Секретарь комсомольской организации Тося Белявская заверила правление, что она с помощью райкома комсомола уже организовала станичную и хуторскую молодежь, не исключая и школьников, которые сами выразили желание участвовать в работе на займище.
Василий и Груня возвращались с заседания вместе. Уже почти стемнело, и они решили побродить по освещенной луной воде. После недавней встречи в камышах они уже не таили своих чувств и, когда оставались одни, называли друг друга на «ты», радуясь и в то же время пугаясь той зарождающейся близости, которая придавала их отношениям особую нежность и теплоту.
Тесно прижавшись друг к другу, они молча шли по пустынной улице.
Под их ногами блестела вода. В затопленных садах, озаренных полной луной, голубели цветущие деревья. Их тонкий, пьянящий запах разносился по всей пойме, широкой, как море.
Чем ближе к реке подходили Василий и Груня, тем глубже становилась вода: на первой улице воды было по щиколотки, потом стало на ладонь выше, а в крайнем переулке, упиравшемся в колхозные виноградники, вода достигала колен.
