И, не дожидаясь оторопевшего Егора, Груня быстро пошла между рядами воткнутых в землю виноградных кольев и исчезла за вербами. Талалаев побежал следом за ней.
Разговор с Груней окончательно испортил Зубову настроение.
«Что ей было нужно, не понимаю? — сердито подумал он. — Гуляла со своим монтером, ну и пускай бы себе гуляла. Я-то ей зачем?..»
Но, думая так, Василий испытывал горькое чувство обиды и ревности.
«Больше никогда не пойду к Прохоровым, — говорил он самому себе, — и встречаться с ней больше не буду. Хватит!»
Так он говорил себе, а сам думал о темных Груниных ресницах, о милых, чуть припухших губах, о стройной ножке, на которой так ладно сидела кожаная спортивная туфелька. И чем больше он думал об этом, тем сильнее растравлял себя: «Нет, не пойду… ни за что не пойду и даже разговаривать не буду… Не нужна она мне…»
…Егор догнал девушку, пошел с ней рядом и, заглядывая в ее расстроенное, подурневшее лицо, сбивчиво заговорил:
— Что я вам скажу, Аграфена Ивановна… Давно уже собираюсь сказать, да только случая подходящего не было… Может, вам и не дюже интересно будет слушать мои слова, так это дело ваше… А я уже больше года надеюсь поговорить с вами, только никак не могу рискнуть…
Самоуверенный Егор путался, бормотал что-то непонятное, и Груня, не глядя на него, спросила:
— Чего вы хотите, Георгий Авдеевич?
— Вашей взаимности, Грунечка, — выпалил Егор и, сказав это, как будто сбросил с плеч гнетущую тяжесть и заговорил своим обычным нагловато-веселым тоном: — Работаю я на шлюзу, работенка у меня подходящая… Деньжат хватает… Живем мы с батей вдвоем, да батя уже, как говорится, на ладан дышит. Усадьба тридцать соток, обшелёванный домик, садок яблоневый на двенадцать корней, двадцать виноградных кустов… ну и, обратно же, коровка своя, барахлишко всякое в доме…
Егор взял Груню за локоть и сказал, обжигая ее цыганскими, влажными, как терн под дождем, глазами:
— Одним словом, хозяечка мне нужна, Аграфена Ивановна… Жениться я задумал… Записаться в загсе, честь по чести, как положено по закону…
— Ну и что же? — передернула плечами Груня. — При чем тут я?
— Вы-то тут как раз и при чем, — засмеялся Егор, — потому что я, Грунечка, на вас вид имею и слова вашего ожидаю.
— Какого слова, Георгий Авдеевич?
Егор остановился и загородил девушке дорогу. Внезапным движением сильных рук он привлек ее к себе, придержал за плечи и заговорил глухо:
— Понравилась ты мне, Грунечка… ночи из-за тебя не сплю… Прошу по чести моей женой стать… Я не обманываю… я по закону хочу.
