— Очень приятно, — поднялся Василий. — Меня зовут Василий Кириллович Зубов. Садитесь, товарищи, поговорим…
Талалаев и Прохоров сели: первый — уверенно и грузно, так что под ним жалобно заскрипел стул, второй — робко, на краешек табурета.
Не обращая пока внимания на бригадира, Зубов не сводил глаз со своего помощника, и чем внимательнее он смотрел на Прохорова, тем более неприятное чувство овладевало им. Досмотрщик Прохоров, ссутулившись, нервно теребил брошенный на колени треух, изредка поднимал на Зубова светлые пустые глаза и, встретив взгляд Василия, виновато опускал голову, вздыхал и отворачивался.
«Хороший, видно, помощничек, — подумал Василий, — ни рыба ни мясо».
— Ну, рассказывайте, товарищи, как у вас тут дела, — сказал он, обращаясь к Прохорову.
Тот заерзал на табурете, оглянулся на Талалаева и скривил губы в почтительной улыбке:
— Ничего, Василь Кириллыч, дела идут как полагается. Рыбколхоз годовой план выполнил еще в октябре, рыбной молоди летось спасли более тридцати миллионов штук, сроки лова соблюдаются справно, участок я обхожу каждые сутки, так что можно сказать…
Василий тряхнул волосами и забарабанил пальцами по столу.
— Браконьеров у вас много? — спросил он жестко.
Прохоров опять посмотрел на бригадира и развел руками:
— Бывают и браконьеры, Василь Кириллыч, где же их нет?
— Я спрашиваю: много ли их на нашем участке? — настойчиво повторил Зубов.
Бригадир Талалаев усмехнулся, подтянул голенище хромового сапога и проговорил, глядя на Зубова:
— Браконьеры везде бывают, товарищ инспектор. Есть они, конечно, и на нашем участке: ребятишки с раскидными сетчонками на заре балуются да, глядишь, какой-нибудь инвалид войны пару килограммов весенней селедочки черпаком наловит. Вот и все браконьеры.
Он пожал плечом и прогудел насмешливо:
— Теперь, при Советской власти, браконьер пропал, товарищ инспектор. Ликвидировали его как класс, под откос пустили. В старое время бывали такие крутьки, что своими дубами да баркасами аж до залива доходили, в перестрелку с пихрой [1] вступали, а те их с пулеметов крыли, в реке один другого топили. Вот это браконьеры! А теперь что?
Талалаев презрительно махнул рукой:
— Выйдет какой-нибудь сопляк с раскидушкой, а Иван Никанорыч его на трешку оштрафуют, квитанцию ему выпишут, вот те и все браконьерство.
Он посерьезнел и внушительно добавил:
— Колхознику-рыбаку нет никакого резону себя же обманывать да власти своей очки втирать. Ныне другое время, товарищ инспектор. Река, обратно же, как и земля, стала теперь социалистическая собственность. Кому ж интересно обкрадать свое рабоче-крестьянское государство?
