Осторожно выжав жакет, Василий накинул его на плечи девушки.
— Ладно, — сказал он. — Марфа Марфой, а из ботиков воду надо вылить. Обопритесь на меня и давайте ногу.
Он опустился на колени и почувствовал на спине ее руку.
— Я и сама вылью, — сказала она со слезами в голосе, — не нужна мне ваша доброта… она другим нужнее… вот и идите к другим.
Василий вылил воду из одного ботика, из другого, проведя ладонью по маленькой ноге, отжал воду из чулок и помог девушке надеть ботики.
— Ну вот и все, — грубовато сказал он. — Идите домой. А насчет доброты, Аграфена Ивановна, так это уж дело мое…,
Не простившись с Груней и не оглядываясь, Зубов пошел к месту притонения.
Несколько рыбаков, одетых в резиновые, наглухо застегнутые комбинезоны, стоя по пояс в воде, подтягивали к берегу тяжелую неводную мотню. В ней, разбрасывая брызги, билась большая и малая рыба — первый весенний улов. Вокруг невода теснились люди. Десятки человеческих рук хватали рыбу и, сортируя, раскидывали ее по круглым плетенкам. Парни и девушки-рыбачки, балагуря, уносили наполненные корзины к веренице телег и устанавливали рядами в тележных ящиках.
На берегу не умолкал разноголосый гул.
— Добрый улов! — покачивали головами старые рыбаки.
— Известно дело, добрый, рыба-то еще не пугана…
— Архип дело знает! Он завсегда первый невод сыпануть любит.
— Геройский рыбак, такого по всей реке не сыщешь!
А невдалеке, за баркасами, притиснув Мосолова к борту выброшенной на берег баржи, Архип Иванович Антропов вполголоса поучал председателя:
— Ты, Федорыч, хотя и танкист, а шляпа. Да-да, не обижайся! В рыбацком деле смелость нужна. И риска тут бояться нечего. Ежели лед раскололся и река пошла, тут, брат, нечего турусы разводить и народ расхолаживать. А будешь по бережку в калошах разгуливать да погоды ждать, самый добычливый улов упустишь…
Сбив шапку на затылок, Архип Иванович закричал:
— Разгрузили? Давай второй невод на засыпку! Нечего время терять!
3
Через неделю на реке не осталось ни одной льдинки, В рыбколхозе шел круглосуточный лов. Все бригады не сходили с дубов, баркасов и каюков: люди, сколотив из досок незатейливые балаганы, ночевали прямо на тонях, чтобы не тратить времени на возвращение в станицу и на утренние сборы к промыслу.
Казалось, вся станица переселилась на реку. Дома оставались только древние старики и маленькие дети. Каждый, кто мог помочь на промысле — мужчины, женщины, подростки, — после ледохода жил на реке. Днем и ночью на левобережье, где были расположены основные голубовские тони, горели костры. Невода и сети не успевали просыхать, как их снова укладывали на дубы и начинали засыпку.
