Он подмигнул Зубову:
— А?
— У меня не было крупной дроби, — поглядывая на Груню, горячо сказал Василий, — а с мелкой дробью что сделаешь?
Груня подняла глаза. Василий, играя ружейным ремнем, стоял рядом с ней в распахнутом полушубке, румяный, возбужденный, и она, встретив его взгляд, на этот раз не отвернулась, а засмеялась тихонько:
— Да-да, оправдывайтесь!
— Честное слово, — смущенно улыбаясь, развел руками Василий, — можете спросить у Степана…
Загонщики стащили убитых волков в одно место, закрыли их брезентом и вывели из дальних зарослей пару запряженных в широкие розвальни лошадей. Чуя волчий запах и кровь, рыжие жеребцы пугливо всхрапывали, пятились назад, злобно прижимали уши и, топчась на выбитом снегу, чуть не поломали дышло.
— Закройте им глаза! — закричал дед Малявочка.
Раскидывая здоровенными валенками снег, он подошел к лошадям, сдвинул их головы, придержал за уздечку, и загонщики взвалили волков на сани.
Раскормленные кони, скаля зубы, бились в мелкой дрожи, грызли удила и, кося глаза, приседали на задние ноги.
— Кто ж теперь поедет на энтих дьяволяках? — спросил Малявочка. — Они ж сани в щепки разнесут!
— Я сам поеду! — отозвался Архип Иванович.
Он сел впереди, взял пахнущие дегтем вожжи и повернулся к Василию и Груне:
— Ежели не боитесь, то усаживайтесь, да держитесь крепче. А хотите, дожидайтесь вторых саней, там будет спокойнее.
Груня исподлобья посмотрела на Зубова:
— Сядем?
— Конечно, сядем! — весело отозвался Василий.
Они уложили ружья и уселись в сани. Жеребцы бешено рванулись вперед и, не разбирая дороги, понеслись прямо по займищу. Зубов, придерживая девушку за талию, подвинулся ближе к ней.
— Давайте руку, а то упадете! — закричал он.
Она послушно подала ему руку и что-то сказала, но он не понял что.
— Я не слышу! — снова крикнул он.
Груня приблизила к нему лицо так, что прядь волос коснулась его щеки, и он увидел белые снежинки на ее темных ресницах.
— Я говорю, что у вас рука холодная!
— Перчатки в кармане, не могу вынуть! — отозвался он.
И она, доверчиво посмотрев на него, взяла его руку и накрыла своей маленькой теплой ладонью.
На заносах сани забрасывало то влево, то вправо, из-под конских копыт летели комья снега, и вокруг мелькали кусты татарника, деревья, придорожные столбы.
Архип Иванович довез Василия и Груню до правления, с трудом остановил жеребцов и сказал хрипло:
— Тут надо сойти, а то кони совсем ошалели.
Василий довел Груню до переулка и простился с ней у крайнего дома. Она несколько раз оглянулась, думая, что Зубов тоже оглянется, — ей почему-то очень хотелось, чтоб он оглянулся, — но он шел, закинув ружье за спину, посвистывая, и ни разу не посмотрел в ее сторону.
