— У меня уже всё готово, — успокаиваю я его. — Всё это время я трудился, чтобы приготовить нам этот путь. Простите, что держал в тайне, у меня не было уверенности, что нам удастся применить этот план.
— Простите, но чем нынешняя ситуация более благотворна для открытия клуба? — спрашивает Ламет.
— Петиция против короля, которую хотят утвердить в клубе Якобинцев, — поясняю я, — если Луи Тупого оправдают, то поддержавшие петицию будут мятежниками — а мы, истинные друзья Конституции, не можем находиться рядом с мятежниками! Вы меня понимаете?
Ламет и Дюпор переглядываются. На их лицах появляются улыбки!
— Ловко придумано! — восклицает Ламет.
— Браво! — хлопает Дюпор.
Я самодовольно усмехаюсь:
— Открыв новый клуб, мы лишим шайку Робеспьера его политического веса, и привлечем на свою сторону клубы провинций.
— А если Луи призовут к ответственности? — спрашивает Дюпор. — Что тогда?
— Я этого не допущу! — горячо восклицаю я.
— Я тоже, — кивает Ламет.
Да, Ламет председатель Собрания, от него многое зависит.
— Простите, но, на мой взгляд, было бы лучшее вообще не допустить петиции, — делится мыслями Дюпор. — Если Луи оправдают, мы можем покинуть клуб и без петиции, сославшись на мятежное настроение наших коллег.
— Почему вас так пугает эта петиция? — интересуется Ламет.
— Любой бунт опасен, — верно замечает Дюпор. — Он может стать стихией. Составление петиции может обернуться для нас тем, чем обернулось взятие Бастилии для короля.
Дюпор прав. Петиция представляет для нас опасность.
— Я постараюсь скорее увидится с Лафайетом и мэром Байи, — говорю я. — Мы это обсудим.
— Кстати, о Робеспьере, — говорит Дюпор, — как я понимаю, он против петиции.
— Да, Робеспьер слишком расчётлив и хорошо знает закон, — неохотно киваю я, — петицию он вряд ли поддержит. Хотя… кто его знает. Увы, весь клуб Якобинцев поступит так, как решит Робеспьер.
— Главные виновники петиции Дантон и Лакло, — говорит Дюпор. — Если бы с ними договориться…
— Да, — киваю я, — Ламет, они ведь ваши приятели!
Не понимаю, как такой человек завёл приятельские отношения с этим сбродом. Лакло — автор глупейшего романа человечества «Опасные связи», а Дантон — городской пьяница. Я молчу про Демулена и Лежандра — как мог Ламет вообще общаться с этими болванами!
— Я попробую поговорить с Дантоном, — кивает Ламет. — Но не уверен, что это принесёт какие–либо плоды.
Я тоже не уверен. Вернее, уверен, что это будет бесполезно. Они всеми силами расчищают путь для герцога Орлеанского. Засадить бы их в тюрьму месяца на два, пока всё не стихнет. Нет, Ламет этого не позволит. Он считает, что это опасно. А их присутствие в Париже не опасно?
