Вокруг гудела толпа. Бегали дети, перекрикивали друг друга зазывалы, громко торговались продавцы с покупателями. Бурное море и темно-коричневая черепица гимназистского острова на горизонте.
- О, шарман! - вскричала Женевьеф, хлопая в ладоши. - Собачки!
Вера повернула голову, проследив за взглядом восторженной модистки, и обнаружила пляшущих вокруг дрессировщика белоснежных пудельков. Мимо прошествовала упряжка из двух осликов, тянущих за собою ярко-голубую тележку, заполненную детьми. У каждого ребетенка в руке была зажата длинная палочка с насаженными на них прозрачными фигурками сладких зверей.
Невольно сглотнув слюну, Вера подалась вперед и чуть не вступила в свежую кучу навоза.
- Фи, - взвизгнула Женевьеф, - уборщик! Уборщик!
На гневные окрики тут же прибежали дворники и, немного не вступая в драку за конский кизяк, принялись поднимать пыль.
Француженка, ни разу не улыбнувшись, схватила Веру за руку, и потащила прочь.
Чем ближе подходили девушки к размалеванным шатрам, тем плотнее становилась толпа, тем четче и чаще примешивался к ярмарочным ароматам запах перегара, тем больше попадалось "подогретых".
- Ох, вес╕лля! Вес╕лля! - (сноска: Ох, эта свадьба!) совсем по-украински залепетала модистка, и принялась активно шуршать в своей крохотной сумочке.
И уже буквально через минуту на свет из скромного нутра появилась на свет мелочевка. Идущая навстречу празднично разодетая армада во главе с парами шаферов и кумушек, получили от Женевьеф по копейке и взамен протянули девушке бутыль с полупрозрачной жидкостью. Не стесняясь и не кривясь, модистка хлебнула прямо из горла и по-простому ругнулась на крепость напитка.
Вера не удержалась - прыснула со смеху вместе со всеми. В миг круг празднующих разорвался и на передний план выскочили музыканты. Украшенные розами фуражки соревновались в яркости с лентами в толстых косах селянок, небольшой, но безумно громкий оркестр из дудки, скрипки и гармошки зашелся в ухабистом ритме польки. Веселящаяся толпа подхватила водоворотом Веру, закружила в венгерке.
Епанчина смеялась, кружилась под руку с высоченным подпоясанным красным кушаком парнем, на какой-то миг потеряла из виду Женевьеф, но тут же четко определила ее местоположение, благодаря заливистому смеху и французскому акценту.
Точно так же внезапно, как подхватил было херсонский карнавал Веру, отпустил, выбросив на свободное пространство. Подпрыгивающая, словно поп-корн на сковородке, Женевьеф, вновь потянулась к сумочке, достала целый рубль и, показав его удаляющимся спинам, пошелестела бумажкой.
