Вере казалось, что спит. Бывает же такое - сон во сне?
Перевернувшись на спину, девушка спросила у странно одетой медсестры:
- Где я?
Скорбно возведенные бровки молодки прибавили жалости Веры к себе.
- А то як це? Не помните? - уточнила сестра милосердия, резанув слух Солнцевой русско-украинским суржиком.
Вера покачала головой, одновременно отвечая на вопрос и проверяя, на сколько трудно шевелить мышцами шеи.
- Як же ж вам повезло, що вы ничого не помните! Столько страху було! Столько преставившихся... Ой, матинко...
Медсестра продолжала что-то говорить, но Вера не слышала. Уши заложило ватой от поднявшегося из глубин подсознания испуга, попытки сглотнуть ком в горле не увенчались успехом.
Тем временем не прекращающая болтать сестра, помогла пациентке приподняться, подправила подушку и усадила Солнцеву, оперев спиной о быльце кровати. Железной кровати.
- Пить, - очень тихо попросила Вера. Со вторым глотком меловой ком, застрявший в горле, пропал.
Вместе со сменой положения тела, прояснилась и голова. Словоохотливая сестричка в белоснежном накрахмаленном переднике, больше похожем на сарафан, читая смятение в глазах жертвы кораблекрушения, спешила заполнить пробелы в памяти пострадавшей
- Барышня, та не нада волноваться так! Ликарь зараз придет, посмотрит на состояние ваше. Вы ж он - совсем белая, как стена беленая! Но это... это... Организм поправится. Так й личико справится, будет краше старого!
Руки Солнцевой сами взметнулись к глазам, принялись ощупывать кожу. Слишком сильно прижав пальцем скулу, Вера чуть не взвыла от боли. Резко вздохнула, но сдержать слез не смогла.
Бред какой-то! Суржик этот противный в исполнении болтающей без умолку девушки... Неудобная кровать. Кораблекрушение... Допились одногруппнички, наверное, и капитана споили, раз две лодки на широкой реке столкнулись. Когда же приедут родители и заберут из этого ужасного места?
- Вера Мыколаевна, та чого ж вы? Та не плачьте! - девушка в косынке бросилась подправлять стертую мазь. - Це шок. У вас координация, говорил доктор, будет порушена. И, - девушка глянула на потолок, явно вспоминая чужие слова, - потеря пространственных ориентиров.
Медсестра закатила глаза, замерла на мгновенье, пытаясь прочувствовать собственную важность в донесении информации, а затем снова принялась обхаживать больную. Вера продолжала сидеть с открытым ртом.
- Почему Николаевна?
- Шо? - сестричка уставилась на Солнцеву, пару раз моргнула, соображая о чем-то. - Миколаевна? Так это того... генерала Епанчина Миколаем, як царя нашого, звуть. Вера Николаевна Епанчина.
