Но буря закончилась так же быстро, как и началась. Поверхность воды стала ясной и спокойной. Пайпер склонилась над ней, вглядываясь в глубину. Но увидела лишь собственное отражение.
«Ничего не получилось», — подумала она с горечью и переглянулась с Лео.
— Смотри внимательнее, — сказал он твердо.
Пайпер снова уставилась на воду и обнаружила, что та успела измениться. Она стала как бы расслаиваться на множество слоев, и в самой глубине появились едва различимые расплывчатые фигуры. Они двигались сперва замедленно, потом быстрее, и глаза начали привыкать к ним.
«У меня все–таки получилось», — вздохнула она с облегчением.
Тем временем изображение стало резким, как будто кто–то настроил объектив.
— Вот он! — воскликнула Пейдж. — Я его вижу! Это Коул.
***
Коул стоял посреди кладбища, сжимая казу в руке и чувствуя себя как никогда нелепо.
Должно быть, унижение тоже входило в план Тэушунга. Коул ощущал себя как теннисист, сделавший неправильную подачу, или бегун, споткнувшийся на старте.
Неловко было спускаться в преисподнюю не под звуки какого–нибудь торжественного инструмента, вроде трубы, а под визг почти что детской пищалки.
«Не думай об этом, — приказал себе Коул. — Сейчас не время сохранять имидж крутого парня».
Он поднес казу к губам и подул в него изо всех сил.
От этого звука в небо поднялись стаи воронья. Воздух наполнился карканьем и хлопаньем крыльев.
Когда небо снова стало чистым, Коул был уже не один.
Перед ним стоял самый старый человек, какого ему только доводилось видеть. Он казался таким древним, что даже Коул, повидавший на своем веку всякое, не хотел бы знать, сколько ему лет. Старик был одет в домотканую рубашку, свободные штаны и сандалии. Его спина согнулась, а руки сделались кривыми от непрестанной гребли.
Это и был Харон, перевозивший души умерших на тот свет. На его лице, напоминавшем печеное яблоко, горели острые и ясные глаза двадцатилетнего юноши. Сперва они окинули окрестности, потом вперились в Коула.
— Я не бывал на земле уже много веков, — сказал старик сухим, словно меловая крошка, голосом. — И куда же меня занесло? На кладбище.
Коул не смог подавить нервный беспомощный смех. Оказывается, бессмертные тоже обладают чувством юмора. Но Харон был настроен не слишком весело.
— Извини, — сказал Коул. — Просто я решил, что здесь тебе будет привычнее.
Выгнутые дугой брови Харона поднялись.
— Всю жизнь я имею дело с одними покойниками. Так что небольшое разнообразие не помешает. Ты ведь принадлежишь к живым, так что я рад тебя видеть. Что у тебя за дело?
