Девушка посмотрела на свои пылающие руки и закричала от ужаса, но, к своему изумлению, боли она не чувствовала.
Джон попытался было подойти к ней, но она истошно закричала:
— НЕТ! Не приближайся ко мне! Я опасна! — Маргарита сжала голову руками.
— Тогда, и я тоже опасен! — Джон стоял на коленях, прижимая девушку к себе.
— Что ты делаешь? Оставь меня, — она отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырваться из его объятий, теряя связь с реальностью.
— И не проси, — он крепче прижал её к себе, ему пламя также не причиняло вреда, — Я не могу снова тебя потерять. Ты — моя жизнь. Посмотри на меня! — он тормошил её за плечи, — Очнись! Посмотри же на меня!
— Я… я не хочу причинять тебе вред, — твердила сквозь слёзы Маргарита, испуганно глядя на него и не понимая, что Джон остаётся невредим, — Tu es trop cher pour moi…[9] Я не прощу себе… — Джон не дал ей договорить, запечатав рот поцелуем.
Как кусочки паззла, все воспоминания необъяснимым образом встали на свои места — Маргарита вспомнила всю свою жизнь до мельчайших подробностей, все шестнадцать лет: каждый год — день за днём, мгновение за мгновением.
Она резко запрокинула голову, закричав, тело её выгнулось дугой и обмякло. Волосы приобрели платиновый оттенок.
1574 год.
Франция. Париж. Лувр.
Тело юной Шарлотты содрогалось в агонии, на губах выступила кровавая пена.
— Нет! Не трогай! — Маргарита одной рукой старалась закрыть мужу рот, а второй пыталась справиться с его порывистыми попытками кинуться к умирающей девушке, — Не прикасайся к ней! Оставь её!
В комнату вошли несколько человек — это были люди герцога Анжуйского:
— Где он? Она одна? — один из них бегло огляделся вокруг и осмотрел тело, — Тем хуже. Погоди. Бери за ноги. Быстро! Открой окно!
За окном раздался звук падающего тела. Мужчины вышли, и в покоях Шарлоты де Сов повисла гнетущая тишина.
— Арманьяк сбежал отсюда благодаря ей, — Генрих уже не в силах сдержать слёз, бессильно опустился на колени, — Каждую ночь я вижу, как они убивают наших людей! Я слышу их крики и призывы о мщении!
— Спрячьте вашу боль, ваш страх, вашу печаль. Ведите себя так, словно вы ни чем не обременены, словно вы свободны, — приговаривала Маргарита, уложив его голову себе на колени, не размыкая объятий, успокаивая, как баюкают младенцев, — До сих пор вы хорошо свою роль. Так и продолжайте. Из её уст исходила смерть. Яд — узнаю почерк матушки. У нас нельзя показывать свою слабость. Никогда. Показав им, что любите кого-то, указываете на жертву. Вы сами даёте им повод избавиться от вас. Нельзя им показывать, кого мы любим.
