Леха со Станиславой очень долго разрабатывали сценарий церемонии бракосочетания и держали его в глубокой тайне. Ведь до этого ни одной свадьбы между гастрономическими спортсменами вообще не было. Как бы ни показалось странным, но гастрономия (согласно некоторым этимологическим сертификатам «кулинарбол») спорт чисто мужской, женщин в нем — раз, два и обчелся. Даже соревнования проводятся общие, без разделения спортсменов по половым признакам.
Итак, церемония должна была состояться завтра, а никто из приглашенных еще не знал как, что и где. «Сначала мальчишечник», — объявил Бисквит друзьям по сыску.
Последняя холостая пирушка проводилась Лехой в спортзале белорусской ассоциации кулинарбола. Здесь он тренировался, здесь нарастил свои сто двадцать восемь килограммов. Мило и уютно: разделочные столы, мясорубки, миксеры, несколько электроплит, животомассажная и туалетная комнаты.
Бисквит усадил ребят на дегустационные кресла: «Небось, проголодались с дорожки–то, а?»
Каждое место было оборудовано напиткопроводом с краником и жратвоподъемником, представлявшим собой сложную систему подачи блюд от приготовительного файербокса.
Какие могли быть возражения против стряпни чемпиона Сибири по пельменям, экс–чемпиона мира по отбивным и эскалопам, мастера спорта по араку и кандидата по бешбармаку? Ребята пристегнулись ремнями: врубай конвейер!
— Нет, нет, сначала кислотно–щелочной коктейль, — посоветовал Бисквит. — И примите таблеточек по пять активированного угля.
Сыскари забросили на языки таблетки, вставили во рты кончики шлангов и открутили краники.
Странная вещь: каждый глоток коктейля почему–то утяжелял веки… Веки стали такими же тяжелыми, как у всех нормальных людей в шесть часов утра первого января. И наступила тьма, полный провал мыслей, ощущений и чувств. Словно на том свете. Однако без пресловутого туннеля. Потом не стало вообще ничего.
…Сыскари проснулись на широких сверкающих кроватях, вырубленных из цельных кусков сахара–рафинада. Чтобы убедиться в реальности происходящего, Прищепкин лизнул кроватную спинку. Сладкая! Стены залы, где почивали блюстители законности и стражи правопорядка, словно в какой–то козьей сказке, были драпированы блинами. На полах вместо ковров лежали огромные белоснежные пшеничные пышки. Еще теплые, будто их только–только испекли. Заиграла чудесная, но довольно странная музыка: виолончель, рояль, саксофон и какие–то тамбурины. Сыскари приникли к окнам с рамами из карамели.
