Зато после воскрешения девочки Иисус совершил «Насыщение пяти тысяч человек пятью хлебами».
Нет, столько статистов привлекать он не будет, решил рачительный детектив. Учитывая, что Патрик О'Грегори всего лишь, с позволения сказать, брат Спасителя, то навязываемый ему вариант чуда можно сделать несколько упрощенным и даже переиначенным. Пусть тот, например, просто превратит пять хлебов в пятьсот. Чтобы насытить ими тех же соседей по палате. И пусть числом их будет пятеро: дабы сохранилась если не магия чисел, то хотя бы мафия цифр.
Во время марафона Прищепкин также подумал о том, что именно здесь, на Нарочи, ему придется организовывать «преподобному» и «Хождение по водам»: как–никак «белорусская жемчужина». Не отправлять же такого представительного мужчину на прогулку по поверхности грязного Комсомольского озера.
Техническую сторону намеченных мероприятий он продумал уже в гостиничном номере, просидев в жестком золотом кругу света настольной лампы почти до утра, грызя грецкие орехи и попивая чай с заваркой «Аз воздам», состоявшей из шерсти лучшей сыскной собаки Краснопартизанского РОВДа города Киселевграда Мухтара и собранных на могиле павшего от бандитской пули друга лепестков жасмина.
И вот, на продуваемом тугим осенним ветром озере, прямо напротив поселкового пляжа, несколько нанятых детективом местных обывателей приступили к работе, смысл которой не сумел отгадать ни один из собравшихся зевак. От берега и на метров, эдак, пятьдесят, под водой, а точнее на глубине пятнадцати сантиметров, они стали натягивать прочнейшую полиэтиленовую пленку, концы которой закрепляли на вбитых в дно обрезках труб. (Нарочь — озеро мелководное).
Ход работ контролировал сам маэстро сыска. Он болтался взад–вперед по берегу и лузгал семечки, но его маленькие медвежьи глазки отмечали каждый неверный штрих, за который взыщет как всегда строго, но справедливо — лишением премиальных в виде водки. (Раз самому пить было нельзя, то и другим нечего: такой он, возможно, руководствовался логикой). Время от времени Прищепкин поглядывал на свои любимые часы «Командирские» с танком на циферблате: работы продвигались достаточно споро.
Информация для поклонников (чем Прищепкин хуже Джеймса Бонда?): детектив брился электробритвой «Харькiв», душился одеколоном «Шахтер», предпочитал толстых широкоплечих шатенок, носил турецкие базарные джинсы «Ковбой Муса» и китайские пуховики с двумя гусями на лейбе, курил «Казбек», из напитков более всего любил уже упомянутый чай, из автомобилей — «Лексус», однако ездил на задрипанных «Жигулях» восьмой модели, из сокровищ музыкальной культуры — попсу, конкретно, Таню Буланову, его любимым писателем был один из столпов американского зубодробительного даундетектива Микки Спиллейн, фамилию любимого режиссера почему–то никак запомнить не мог, такая же беда была у него и с любимым скульптором, зато из художников знал, следовательно, и любил более других даже сразу троих — Кукрыниксов.
