Маленький мальчик, к которому миссис Фицгиббонс обращалась как к «юному Алеку», пришел, чтобы передать мне приглашение на обед. Трапеза проходила в длинной, узкой комнате, вдоль всех стен уставленной столами, около которых непрерывно сновали слуги, появляясь из двух сводчатых проходов по обоим концам комнаты с подносами, досками для хлеба и кувшинами в руках. Лучи заходящего солнца проникали в помещение сквозь высокие узкие окна; в канделябры по стенам были вставлены факелы – их, очевидно, зажгут с уходом дневного света.
Знамена и тартаны[10] висели по стенам между окон, красочными пятнами выделяясь на фоне серого камня. Словно по контрасту, люди, собравшиеся на обед, были в одежде практичных оттенков серого и коричневого цвета либо в охотничьих килтах светло-коричневых и зеленых тонов, незаметных среди зарослей вереска.
Я чувствовала взгляды, сверлящие мою спину, пока юный Алек вел меня к «верхнему» концу покоя, но большинство обедающих вежливо опустили глаза в тарелки. Здесь, как видно, особых церемоний не полагалось, ели кто как хотел, сами накладывая себе яства с деревянных блюд или переправляя собственные деревянные же тарелки по столу в дальний конец комнаты, где два подростка поворачивали вертел с целой бараньей тушей над огнем великанского очага. Обедающих было человек сорок да еще человек десять слуг. Гул громких разговоров заполнял помещение, говорили в основном по-гэльски.
Колум уже восседал во главе стола, коротенькие ноги скрыты под резным дубовым стулом. Он любезно кивнул при моем появлении и указал мне на место слева от себя, рядом с пухленькой и миловидной рыжеволосой женщиной, которую он мне представил как свою жену. Звали ее Летицией.
– А это вот мой сын Хэмиш, – добавил он, положив руку на плечо мальчику лет семи или восьми, красивому и тоже рыжеволосому, который поднял глаза от своей тарелки лишь для того, чтобы коротко кивнуть мне, отмечая таким образом мое появление.
Я посмотрела на мальчика с любопытством. Как и другие Маккензи-мужчины, каких мне уже довелось увидеть, он был широколицый, плоскоскулый, с глубоко посаженными глазами. Исключая разницу в цвете волос, он казался уменьшенным подобием своего дяди Дугала, сидевшего с ним рядом. Две девочки-подростка, занимавшие места рядом с Дугалом по другую сторону, были мне представлены как его дочери Маргарет и Элинор; обе они, знакомясь со мной, хихикали и подталкивали одна другую.
