Временами он начинал меня раздражать своими причитаниями, но я человек терпеливый, да и в своей жизни мне не раз приходилось выслушивать подобные исповеди. Я отлично понимал, что ему надо снять камень с души, это почти физическое ощущение тяжести.
Постепенно мой собеседник начал немного успокаиваться…
— Вот и получается — стоило ей только родить ребёнка, как тут же всё куда-то ушло. Она всеми своими словами, всеми своими действиями стала подчёркивать, что между нами нет ничего общего, что мы совершенно чужие друг другу люди. Вроде как соседи по коммуналке, что ли… Ну, поесть готовила. Мне — отдельно, ребёнку — отдельно. Стирала. И всё.
— Простите, а как в плане…
Он быстро взглянул на меня, покраснел и торопливо ответил:
— Ничего в плане, совершенно ничего…
Замолчал, опустил голову.
— А родственники у неё были? Может, можно было поговорить с ними, чтобы они каким-то образом на неё повлияли?
— Да нет, никого у неё не было…
— А с ней самой пробовали разговаривать?
— Как же, конечно пробовал… Как не пробовать… И просил, и угрожал, и просто объяснял…
— А она?
— А что она? Ничего… Выслушает, промолчит — и всё по-старому… Она вообще почти всё время молчала. Минимум слов, я же говорю — как соседу в коммуналке, когда видеть и говорить противно, но жить рядом надо. И улыбалась, только если кто-то в гости приходил.
— И долго у вас это продолжалось?
— Да около пяти лет. Я извёлся весь, изнервничался… Как в стенку головой бился: ну повернись же ты к мужу лицом, ну давай будем жить по-человечески… Поначалу срывался порой, голос повышал — молчит. Потом пробовал уходить, жил у друзей, но долго выдержать не мог — тянуло к ребёнку… А она: ухожу — молчит, приду — опять молчит… Потом навалило какое-то равнодушие, как панцирь черепаший сверху — ничто не пробивает… Я пить пробовал — не помогает… Всё равно передо мной эти равнодушные глаза на угрюмом лице… Да улыбнись ты хоть, скажешь порой — а в ответ тишина…
— А развестись не хотите?
— Да как же, разве ж можно, чтобы ребёнок при живом отце — и вдруг без отца?
— Но ведь многие так живут! Можно приходить, общаться! Она же не уходит от вас?
— А не уходит она потому, что ей уходить некуда, это ведь разводиться надо, квартиру делить, двухкомнатную на две однокомнатные сложно, алименты опять же… А так — не одна комната, а две, зарплату, опять же всю ей отдаю… А я уйти не могу — уж лучше тогда, чтобы у ребёнка отца вовсе не было — ну совсем, то есть…
Он смешался, замолчал, на этот раз — надолго. Сидел, не поднимая глаз, теребил свою бумажку.
