– Послушай, – Дин показал ладони. – Я не хочу причинить тебе вред.
Он и моргнуть не успел, как она кинулась на него, использовав его же колено для упора и отвесила тяжелый пинок в лицо. Дин умудрился уклониться, но всё-таки принял скользящий удар в челюсть и отшатнулся. Женщина бросилась к двери, но Дин поймал ее за косу, дернул на себя и обхватил сзади. Она резко присела, выскользнув из хватки, верткая словно ртуть, и поднырнула у него между ног. Дин повернулся вокруг своей оси, едва избежав удара снизу в пах. Наконец, он достаточно разозлился, чтобы начать драку по-настоящему, но с тем же успехом он мог отправить запоздалую рождественскую открытку с вестью о тумаке. Женщина увернулась и отвесила ему три коротких удара в корпус, а Дин успел ударить лишь раз.
Драться с ней было всё равно что пытаться одолеть колибри. Она была такая маленькая и проворная, но силы в ее руках не хватало, чтобы вырубить его, только разозлить. С другой стороны, пистолеты у нее оставались, и она могла использовать оружие в любой момент. Дину почему-то казалось, что за ней не заржавеет.
Ему оставалось только навалиться, используя преимущество в размере и силе, чтобы сгрести ее в захват. На секунду он выбил из нее дух и воспользовался возможностью, чтобы попытаться удержать ее руки подальше от пистолетов. Женщина шипела и извивалась под ним, как разъяренная змея, и Дин заново внезапно и остро осознал, что не стесненная бюстгальтером упругая грудь прижата к его груди, что затянутые в кожу бедра зажаты между его ног. Она поняла это, и в темных глазах загорелся лукавый интерес. В темных глазах, как у Лизы. Дин почувствовал вспышку жара и почти сразу же холодный ручеек вины. И тут-то раздался тихий смертельный щелчок пружинного ножа.
Дин застыл. Удерживая узкое лезвие у него под подбородком, женщина перевернула его на спину и уселась сверху. Ее лицо было в каких-то сантиметрах, он ощущал ее дыхание на своих губах.
– Полегче, – выговорил Дин, задрав подбородок. – Не нужно этого. Я просто хочу поговорить.
– Так говори.
– Ну, для начала не скажешь ли, кто ты, черт побери, такая и почему ты нас преследуешь?
– Я Шочи Касадора, – ответила женщина. – У тебя бы спросила то же самое.
У нее был довольно сильный акцент, причем не совсем мексиканский: согласные получались более твердые.
– Откуда ты? – заинтересовался Дин.
– Теночтитлан[2]. Эль Дей Эфей[3]. Вы называете его Мехико. В моих жилах кровь ацтеков.
– Ты же не собираешься вырезать мне сердце? – Дин скосил глаза на нож, который по-прежнему оставался чересчур близко.
