В застекленной кабине пилота было светлее, чем в пассажирском отсеке, но генерал Бил все же включил освещение на приборной доске. Поглощенный настройкой автопилота, он молча кивнул Хиксу на освободившееся кресло Каррикера. Циферблаты двадцати приборов отбрасывали на сосредоточенное лицо генерала слабый золотистый свет.
Натаниел Хикс проследил за взглядом генерала. Указатель воздушной скорости показывал 200 миль в час. Пузырек указателя скольжения чуть заметно подрагивал около нулевого положения. Вертикальная скорость снижения увеличилась на шесть делений. Стрелка высотомера, показывающая сотни футов, неспешно поворачивалась в обратном направлении. Хикс с интересом разглядывал светящиеся циферблаты, как вдруг прямо над ним вспыхнула лампа критического давления топлива. Генерал Бил положил руку на рычаг переключателя ручного насоса.
— Прокачайте немного давление, капитан, — сказал он Хиксу.
Хикс в замешательстве оглядел кабину.
— Качните насосом. Вон там, прямо под вами, — сказал генерал. — Вот тот рычаг. Покачайте его вперед и назад.
— Слушаюсь, сэр, — ответил Хикс.
— Как увидите на манометре, что давление поднимается, так хватит. Мы сожгли пропасть горючего. Все время шли против ветра. Да и сейчас еще сильный встречный ветер. Так, отлично, хватит. — Он переключил тумблер на цифру 3, подождал, пока топливо не стало поступать в двигатели, потом повернул на цифру 4. Стрелка рывком сместилась на десять десятых.
— Не дай Бог, если забыли заправить. Сто миль — не близкая прогулка. — Он достал пачку сигарет из нагрудного кармана рубашки и протянул Хиксу: — Сигарету?
— Благодарю вас, сэр, — ответил капитан Хикс. Ему было совестно, что он так опозорился перед генералом; тот наверняка понял, что Хикс ничего не смыслит в летном деле, а как приятно было бы в ответ на просьбу генерала с самым непринужденным видом сделать все, что требуется. Он принялся шарить по карманам в поисках спичек, но генерал Бил протянул золотую зажигалку и сам дал ему прикурить, чем привел в окончательное смущение.
Нельзя сказать, что Натаниелу Хиксу было свойственно чинопочитание, просто он приучил себя считаться со старшими по званию. Он замечал подобное отношение у многих некадровых офицеров — из-за неуверенности в себе или осторожности они держались подчеркнуто почтительно, не столько потому, что хотели выразить свое уважение (которого они порой и не испытывали), а скорее чтобы не дать повода какому-нибудь полковнику или генералу устроить им нагоняй — большинству из них не приходилось бывать в таком положении с тех пор, как они закончили школу, и они просто не представляли, что в таких случаях следует делать; за долгие годы своей штатской жизни они привыкли, чтобы другие уважали их чувство собственного достоинства и то положение, которое им удалось в этой жизни достичь. Хикс чувствовал себя неловко.
