Подумал, не взять ли одного идола на память, но решил, что это было бы кощунством. Кто здесь похоронен — глава рода, великий воин, шаман?.. Постоял над вечным покоем, положил между идолами незабудки.
Когда я вернулся, Буторин укладывался спать.
— Ненцам полезнее жить в чумах и кочевать по тундре круглый год, — убежденно сказал он. — Видел, какие дети в чумах? Крепкие, свежие, щеки как спелая морошка.
— Детям надо учиться, без баз оседлости не обойтись, — ответил я.
Но доля правды в рассуждениях Буторина есть. Некоторые ненцы живут в домах, а обед готовят в чуме, говорят, вкуснее. Разве не так? Приготовьте уху на костре и на кухне, сравните. А уха, которую подают в столовых и ресторанах, на самом деле не уха, а горячая вода, пахнущая рыбой. Ненецкие ребятишки иногда в начале весны, после полярной ночи, убегают из поселков в тундру, к родителям–оленеводам…
Я думаю о Коле Окотеттэ. Юный переводчик нас выручил. Если бы не он, пришлось бы нам объясняться с рыбаками при помощи мимики и жестов. Словно какая–то сила отбросила бы нас в доисторическую эпоху.
Озеро Ней — То открылось неожиданно за высоким угором, величаво–раздольное, с обрывистыми пятнистыми берегами, уходящее за горизонт.
Мы остановились в омуте за песчаным мысом у самого истока Мутной реки. Измеряя глубину у берега, Буторин опустил в воду шест, и он заходил у него в руках, вокруг заплескалась рыба.
— Смотри, как тычутся! — рассмеялся Буторин. — Сила!
Здесь побывала какая–то экспедиция: на площадке, метрах в десяти от берега, были разбросаны пустые ящики, деревянные брусья, доски, консервные банки, батареи от рации, мотки проволоки, металлические стержни, лопата, кирка, брезентовые рукавицы и другое барахло. На шесте, воткнутом в песок, был укреплен термометр, он показывал 26 градусов тепла. Мы обошли площадку. По обрывкам газет, остаткам костра мы определили, что эта экспедиция работала летом прошлого года. С тех пор на мысу никто не был: местные жители подобрали бы доски, брусья, ящики — это дефицитный материал в здешних местах, на берегах Мутной реки мы не видели ни одной щепки.
— Кинем невод, — предложил Буторин. — Любопытно, что тут за рыба.
Мы выволокли на песок с полтонны налимов. Самые крупные–килограммов по шесть.
Пыжик подошел с опаской, посмотрел на усатых чудовищ и угрожающе залаял. Одного налима — в сторону, для ухи, остальных — обратно в омут.
Я поднялся с биноклем на обрыв, осмотрелся. Озеро как на ладони. Оно почти круглое, противоположный берег низменный, там должна быть протока, но ее не видно.
