Вооружившись тяжелыми шестами, мы вышли на лед и за несколько часом продвинулись вдоль берега почти до самой избушки. Она до потолка была забита снегом. Окна без рам. Буторнн обошел се кругом.
— Следов не видно…
Мы наломали кустарника, сварили на костре суп из куликов, поужинали и вернулись на исходные позиции. Стали прокладывать дорогу «Щелье» вдоль левого беpeга, к утру пробились ко второй избушке. Дальше пути не было, разводья кончились.
На берегу стояли три бочки с соленой рыбой. Я заг лянул в них — налимы и щуки.
Рыбаки говорили, что мы можем пользоваться этими запасами и жить н избе, сколько захотим.
В пристройке- штабеля сухих дров, ружья. В небольшой комнате с одним окном — печь с или той, нары, постели из оленьих шкур. На видавшем виды столе — «Спидола».
Часами я бродил с Пыжиком по зеленой равнине, изрезанной ручьями и полосками снега. В кустарниках гнездились куропатки. Когда самец, сидящий ни страже, взлетал с недовольным, тревожным клекотом, Пыжик стрелой мчался за ним — просто так, ради игры.
Первого июня в избушку пришли рыбаки из Чижи Они установили ловушки в озере и в тот же день вернулись в поселок. Я отправил с бригадиром телеграмму в «Правду Севера»: «По Канину прошли сорок километров, осталось столько же. Задерживает озеро, покрытое льдом».
Не в честь ли поморских парусов получило озеро свое название? Когда–то здесь в эту пору круглые сутки не смолкали голоса людей, спешащих в Мангазею. Были и самые первые, открывшие этот путь, озера и реки, все побережье. Им светило незаходящее солнце…
Второго июня, помогая весне, мы сокрушили последние ледовые перемычки на Парусном озере и вывели «Щелью» в исток реки Чеша, которая впадает в Чешскую губу Баренцева моря. Спускаясь по течению, любовались веселой тундрой. Проплыли мимо озера, сплошь усеянного стаями птиц. Лебединые пары плавали вперемешку с гусями. Птицы играли, резвились, взмывали ввысь и снова опускались на воду. От сверкающих крыльев, брызг рябило в глазах.
Вокруг «Щельи» танцевала весна. Буторин был прав: не отставай от нее и почувствуешь себя богатырем. Теперь это ощущение казалось мне естественным, как солнечный свет и пение птиц.
