Земля, дай мне кореньев, а того,
Кто лучшее найти в тебе замыслит,
Своим сильнейшим ядом услади.
Что вижу? Золото? Ужели правда?
Сверкающее, желтое... Нет-нет,
Я золото не почитаю, боги;
Кореньев только я просил. О небо,
Тут золота достаточно вполне,
Чтоб черное успешно сделать белым,
Уродство - красотою, зло - добром,
Трусливого - отважным, старца - юным
И низость - благородством. Так зачем
Вы дали мне его? Зачем, о боги?
От вас самих оно жрецов отторгнет,
Подушку вытащит из-под голов
У тех, кто умирает. О, я знаю,
Что этот желтый раб начнет немедля
И связывать и расторгать обеты;
Благословлять, что проклято; проказу
Заставит обожать, возвысить вора,
Ему даст титул и почет всеобщий
И на скамью сенаторов посадит...
(Шeкспир, "Тимон Афинский")
Многие страницы "Трактата об усовершенствовании разума" с вдохновенной силой отвергают любострастие, славу и богатство, показывая, "сколько бед и горестей идет за ним вослед". Любострастие, оно так сковывает помыслы, что препятствует думать о другом; "между тем за вкушением этого следует величайшая скорбь, которая хотя и не связывает духа, но смущает и притупляет его". Есть много примеров, когда люди претерпевали преследования и даже смерть ради богатства. Немало примеров и того, как ради достижения или удержания пустой славы люди шли на любые жертвы.
Подводя итоги амстердамской жизни, Спиноза говорит, что и он был во власти общепринятых представлений о радостях жизни. Действительно, я видел, рассказывает он, что "нахожусь в величайшей опасности и вынужден изо всех сил искать средства помощи... Так больной, страдающий смертельным недугом, предвидя верную смерть, если не будет найдено средство помощи, вынужден всеми силами искать это средство, хотя бы и недостоверное, ибо в нем заключена вся его надежда".
Что же толкает людей в погоню за желтым дьяволом? Спиноза вновь, как в "Кратком трактате", обращается к проблеме любви. Он полагает, что "все счастье и несчастье заключено в одном, а именно в качестве того объекта, к которому мы привязаны любовью".
Любовь - основа всякого стремления. Вне любви нет никаких душевных движений, истины, гармония мысли и объекта. Но любовь "к вещи преходящей" несовершенна. Она сковывает дух, вызывает печаль и грусть, парализующие активность и волю людей. Наоборот, любовь "к вещи вечной и бесконечной окрыляет дух, побуждает к действию и совершенству", а этого должно сильно желать и всеми силами добиваться. Такая любовь есть любовь разума, устремленного к обобщенному познанию единства всего реального. Интеллектуальная любовь - это побуждение, неотвратимый зов к постижению истинного счастья и высшего блага. "Чтобы правильно понять это, - говорит автор "Трактата об усовершенствовании разума", - нужно заметить, что о добре и зле можно говорить только относительно, так как одну и ту же вещь можно назвать хорошей и дурной в различных отношениях, и таким же образом можно говорить о совершенном и несовершенном. Ибо никакая вещь, рассматриваемая в своей природе, не будет названа совершенной или несовершенной, особенно после того, как мы поймем, что все совершающееся совершается согласно определенным законам природы... Все, что может быть средством к достижению этого, называется истинным благом, высшее же благо это достижение того, чтобы вместе с другими индивидуумами обладать такой природой".
