Я сел рядом со скелетом, примерно в той же позе что и он. Почти как два приятеля, подумалось мне вдруг. Я сидел, расслабившись, и ни о чем не думал. Уставился в одну точку перед собой, но ничего не видел, точнее не замечал.
Через некоторое время я поймал себя на мысли что совершенно не слежу за окружающей меня обстановкой в целом и за останками в частности. Зачем? Ведь это был мой мир, ставший мне теперь уже таким родным и знакомым, почти домом. Таким большим и необъятным и таким крошечным и уютным одновременно. Мне надоело сидеть, ноги затекли и я встал. Собрался уже было уходить, сделал два шага вперед, но тут же обернулся, в один прыжок оказался вновь перед скелетом. Повинуясь какой–то странной гамме чувств, я вдруг резко отломил часть центрального рога, он оказался весьма хрупким и легко поддался. Повертел в руках с минуту, осмотрел со всех сторон и положил в правый карман штанов. Ощутив приятную тяжесть и объем, я похлопал по карману, радуясь, что тот не пустой, и бодро, слегка подпрыгивая, зашагал прочь от этого места. Я ни разу не обернулся. Теперь у меня был небольшой трофей, в память о большой победе. Быть может, самой главной в жизни, победе над собой. И вот теперь я «перешагнул на восьмую клетку». Надел «корону». Но не из рогов, а просто корону. Путь закончен. Теперь можно оглянуться назад и посмотреть на него с высоты пьедестала. Ну что ж, по старинному обычаю «присядем на дорожку».
Глава 19. Замена счастию она?
Я шел, бесцельно разглядывая окрестности. Как быстро человек ко всему привыкает. Вот и я привык к этому миру и принял его. И он принял меня. Мне нужно было время, что бы сознание мое переварило все события, которые произошли со мной. Чтоб все мои мысли и теории аккуратно улеглись по полочкам, и я смог бы их все еще раз осмотреть внимательно, со всех сторон. Тогда я обязательно увижу что–то новое и приму окончательное решение. Определенно, я уже вырос из этого мира, он стал слишком тесен для меня. Мне больше нечего здесь делать. Я уже все сделал, остались последние штрихи.
С этими мыслями и каким–то налетом грусти я подошел к ближайшей кирпичной стенке, прикоснулся к ней ладонями, прижался правой щекой к шершавой поверхности, закрыв глаза. Я впитывал ее тепло, энергию, вдыхал полной грудью горячий воздух. Я старался хорошенько прочувствовать и запомнить этот момент. Вскоре у меня не будет такой возможности, скоро все изменится. Всему когда–нибудь приходит конец. Вот и мне приходит. Смерть моего тела, перерождение или другой мир — это было не важно. Впрочем, я уже даже не боялся смерти, скорее просто волновался, как ученый в предчувствии великого открытия. И немного грустил. Грустил оттого, что я вынужден прощаться с этим местом, от того, что больше этот момент никогда не повторится. Я был как ребенок, который вдруг вырос из любимой куртки и больше не может ее надеть.
