«Будь что будет – а как хорошо все вышло!»
И отправился в путь в один город. По пути видит на пашне благородного господина, который целится в большую птицу, а никак не может в нее попасть.
«О-хо-хо, господин хороший, и не стыдно Вам, что Вы никак не можете попасть в цель?!»
Благородного господина обидела его насмешка, и он резко ему отвечает:
«Если ты, дурак, сможешь в нее попасть, я разденусь и голышом пойду за ней, куда бы она ни упала!»
«Ну, погоди, задница господская, сейчас я тебе насолю!» – думает Курент. Берет ружье, прицеливается, стреляет – и птица замертво падает в самую гущу зарослей ежевики.
«О-о-о, господин хороший, умеете ли Вы держать слово?» – кричит Курент. Благородный господин пытался отвертеться, как мог: и деньги ему предлагал, и просил, и умолял, и ругался – ничего не помогает. Раздевается он тогда и осторожненько лезет через заросли ежевики. Как только он добрался до середины, Курент берет скрипку, да давай на ней так зажигательно играть, так что господину ничего не оставалось, как только начать плясать в самой гуще ежевики. Так и вылез он оттуда, приплясывая, весь оцарапанный до крови, и потом еще долго скакал и прыгал, все просил да умолял Курента остановиться. Курент же смеялся от всего сердца. Когда же ему показалось, что господина вот-вот покинут последние силы, он прекратил играть, поклонился и пошел своей дорогой.
Господин этот разозлился донельзя и подал на Курента в суд. И судьям эта выходка Курента показалась такой безобразной, что они осудили его на повешение. И вот уже палач только ждал приказа, чтобы накинуть ему веревку на шею, как Курент и говорит:
«Господа судьи! Если уж кто-то стоит на таком троне, как стою я, у него есть право на последнее желание. Желание у меня скромное: дайте мне мою скрипку, чтобы я мог хотя бы еще разочек сыграть на ней, а потом я спокойно умру, раз уж мне суждено умереть!»
Судьи сразу же согласились исполнить такое скромное желание. Только тот господин, которому пришлось плясать да скакать по колючей ежевике, как начал кричать:
«Не давайте ему, не давайте! Мы все здесь будем плясать, ужас что будет! Не давайте ему скрипки!»
Но судьи его не послушали. Тогда господин им и говорит:
«Вот увидите, вы еще пожалеете. Если уж вы решили дать ему скрипку, привяжите меня к какому-нибудь колу, с меня довольно – я уже наплясался в ежевичных зарослях».
И вот господина того привязали к колу, а Куренту дали скрипку. Начал он играть, и все судьи и зрители начали плясать да скакать, так что пот градом катился у них со лба. Начался страшный шум, раздались вопли, просьбы, проклятия – все одновременно. Палач прыгнул с помоста, да и сломал себе ногу. Господин, привязанный к колу, тоже то привставал, то присаживался, так что бревно ходило ходуном, да приговаривал:
