Теперь мне хотелось представить на новое место работы не грандиозную разоблачительную статью, а совсем другое. Даже мой профессиональный скепсис и привычка не доверять первому впечатлению и подвергать тщательной проверке все, что говорится, пристыженно замолчали. Куда катится мир, если руководитель вынужден, спасая институт, отказывать себе даже в куске хлеба? И это в наше время! Надо подумать, вдруг я смогу им чем-то помочь…
– Вот, извольте, специально для вас приготовил, чтобы мои слова не выглядели голословными утверждениями, – раздалось совсем рядом. От неожиданности я едва не уронила ложечку.
Передо мной была торжественно положена картонная папка для документов с надписью «Дело», а оттуда извлечена свежая газетная вырезка. Судя по шрифту и качеству бумаги, какое-то дешевое чтиво о жизни звезд шоу-бизнеса и прочих.
Ничего заслуживающего внимания. Некая Марина Горелян, в девичестве Самойлова, с нежностью рассказывала о первой школьной любви. С фотографии на меня смотрел застенчивый светловолосый мальчик, в котором без труда можно было признать весьма значительное лицо.
– Какое это имеет отношение к истории с лабораторным корпусом?
– Но как вы не понимаете, – с отчаянием воскликнул Павел Васильевич. – Марина Георгиевна и есть владелица индивидуального частного предприятия «Миранда»! Это ужасная женщина, и если что-то забрала себе в голову, то не остановится ни перед чем! А сейчас она хочет приобрести лабораторный корпус. Вы понимаете: стоит ей лишь пожелать, и наш институт закроют, а вашего покорного слугу обвинят бог знает в чем. Прошу вас, не надо привлекать внимание к этой прискорбной истории. Сильные мира сего так не любят, чтобы их беспокоили. Марина Георгиевна, правда, не лично, а через одного из подчиненных, заверила, что потом постарается изыскать средства, чтобы уладить эту досадную историю с «Хоббитанией».
– Попросит взаймы у своего школьного Ромео? – не выдержала я.
– Да, вот именно, у него! Он распорядится, даст указание… Ну кто я перед власть предержащими: тлен, жалкий червь. А ваше сумасбродное бунтарство и желание непременно вывести все на чистую воду могут обернуться трагически не только для института и меня лично. В опасности можете оказаться и вы, сударыня! В самой что ни на есть непосредственной опасности!
Как сказал один из героев О. Генри: кажется, я старею. В течение часа дважды ошибиться в одном и том же человеке!
– Если бы я боялась хоть чего-то, то выбрала бы себе другую профессию. Извините, но мне пора.
