— А сколько штук? — шопотом спросил Костя.
— Завтра узнаем!
На другой день выяснилось, что четыре бельгийских «великанши» дали приплод 46 крольчат. Особенно постаралась одна крольчиха, которая окотилась 14 крольчатами. Две самки принесли по 12 штук, и одна — б штук.
Приплод белых ангорских был значительно больше. Семь крольчих принесли 75 крольчат.
— Уй-юй-юй! — заюйкал Лешка, — цельное стадо! Сколько ж это 75 да 46? Стало быть 70 да 40…
— Сто десять! — подсказал Сенька.
— И пять да шесть — одиннадцать.
— Сто двадцать один, — опять подсказал Сенька.
— Да старых 14.
Сто тридцать пять! — хором грянули «канпаньоны».
Теперь ребята уже дневали и ночевали у Федорова. На их глазах через пять дней крольчата начали покрываться легким пушком, а на десятый день они уже начали смотреть. Одновременно подростали и гусята.
И вот появилась тяжелая забота. Надо было серьезно подумать о корме для всей этой ватаги малышей. Крольчихи, обремененные большим потомством, начали удирать от своих прожорливых потомков, в крольчатнике началась борьба за жизнь. Более сильные оттесняли от сосцов слабых, и в гнездах стали появляться маленькие трупы. За первые пять дней пришлось выбросить 8 безвременно скончавшихся крольчат. А еще через день было подобрано сразу 35 трупиков.
— Чего ж они, — чуть не плакали ребята, — дохнут и дохнут…
— Молоко нужно! — вздыхал Федоров, — хлеб нужен!
В тот же день Федоров обегал полдеревни. Но всюду встретил отказ.
— Выдумщик какой! Придумает тоже: зайцев молоком кормить. Да мы, брат, не хуже зайцев молоко-то умеем пить.
— Маленькие ж они, — убеждал Федоров, — передохнуть могут.
— Ну и пущай себе дохнут на здоровье!
Утром пришлось выбросить еще 19 трупиков. Катя со слезами на глазах смотрела на мертвых малышей и, не выдержав картины похорон, разревелась и убежала. А через час она вернулась обратно, притащив прикрытую передником крынку молока.
— Стащила, — шмыгнула носом Катя.
Федоров почесал затылок и неопределенно крякнул:
— Вообще-то воровать не годится… Однако и крольчат жалко… М-да!
С этого дня крольчата начали получать ежедневно разбавленное водой молоко и черствый хлеб. Федоров кряхтел, делал вид, что он не замечает ничего, но однажды не выдержав, сказал:
— Вы того… считайте, ребята, сколько крынок берете… Все-таки отдать надо после.
Смертность среди крольчат прекратилась. Ребята не могли нарадоваться на молодых и юрких кроликов, которые выскакивали теперь из клеток и забавно прыгали в крольчатнике.
