И в конце концов то, чего мы так долго ждали, случилось. Мы приближались к дому и навстречу нам ехал Гевлин в полном боевом снаряжении. При виде его мы выехали вперед, а наши женщины сгрудились сзади и среди них наступила тишина, хотя там постоянно слышался смех и шутки.
Гевлин опустил поводья и быстро пробежал по нам глазами, как-бы отыскивая кого-то.
— Леди Инна, — остановился он перед Эверадом, — она не с вами?
— Нет… но она болела… — сказал он. — Фастафея! — Эверад повернулся к домоправительнице, которая вышла вперед, глаза ее расширились, лицо стало бледным, несмотря на загар.
— Миледи… что ты сказал про нее? — она стояла рядом с Эверадом, свирепо глядя на Гевлина. — Она оставалась здесь. Я дала ей сонного настоя. И Трудас сидела с ней. Что вы сделали с ней?
— Она исчезла. Она сказала служанке, что ей стало лучше, попросила провизии в дорогу и сказала, что они вдвоем пойдут догонять вас. Когда девушка вернулась, госпожи уже не было!
И в этот момент я осознал свою собственную вину. Я догадывался, куда пойдет Инна. Но если она исчезла сразу после того, как мы ушли, значит ее нет уже ночь и день. Мне оставалось только сказать, что я знаю, и принять наказание.
Когда я увидел Гарна, я понял, что моя жизнь в его руках, но это было ничто по сравнению с тем, что ждало Инну, если она попалась в лапы тому коту, с которым ходила в горах Гатея. Ведь моя кузина не могла приручить его. И я стал открыто говорить о том, что я видел, о тайных походах Инны к Лунному Святилищу.
Я увидел, как поднялся кулак Гарна, закованный в боевую перчатку. И я не сопротивлялся удару, который обрушился на мое лицо и швырнул меня на пол. Во рту появился соленый вкус крови. Рука Гарна потянулась к мечу. Я лежал перед ним, не делая попыток защищаться. Меч был уже на полпути из ножен. Это было его право — перерезать мне горло, если он того пожелает. Ведь я предал своего лорда, разрушил кровные узы, — каждый понимал это. Верность господину, — это первейший долг каждого. Нарушить ее, — значит остаться без клана и без родственников.
Но он отвернулся с таким видом, как будто я не стою того, чтобы меня убить. Он выкрикнул указания тем, кто был в доме, и все оставили меня. Ведь согласно обычаю я уже не существовал. Я с трудом поднялся. В голове шумело от удара. Но никакой удар не мог поразить меня больше, чем предательство своего лорда. Теперь для меня здесь жизни не было, никто не захочет иметь дело со мной.
