Следователь бросил тяжёлый взгляд на потеющего Чешко.
– Доигрались, герр гауптштурмфюрер? Кто будет расхлёбывать кашу, если майор начнёт копать глубоко?
– Его надо… – начал Супрун.
– А если он и в самом деле не один?
– Парнишка при нём – из наших местных чекистов.
– Я не о парнишке.
Чешко открыл второй пакет кефира.
– Выбора не остаётся. Надо брать его и допрашивать.
– Давайте я попробую объяснить ему ситуацию, – предложил Супрун. – Расскажу, чем мы занимаемся, чего ждём. В конце концов, я тоже служил в «конторе» и знаю все её слабые стороны.
– У тебя была червоточина, – буркнул Борщевский, – категорическая уверенность в безнаказанности. Поэтому ты и пошёл на контакт с нами. А этот майор слеплен из другого теста.
– Все мы имеем внутри червоточины, – не обиделся Супрун. – Вы в том числе. А попытка – не пытка. Пойдёт на контакт – хорошо, не пойдёт – спишем. Нам всего-то надо день простоять да ночь продержаться, как писал пролетарский классик.
Борщевский посмотрел на Чешко.
– Тебе решать, ты у нас координатор.
Полковник посопел, бесцельно тыкая пальцами в клавиатуру компьютера.
– Хорошо, берём его. Гарик, группу на выезд!
Шульман проговорил в трубку:
– Не спугните майора, мы скоро будем.
– Не надо посылать группу, – сказал бывший сотрудник ФСБ. – Мы сами его возьмём. Я лично с ним разберусь.
Хутор Выселки. 25 августа, три часа дня
Берег Сылвы напротив хутора оказался вполне цивильным, он даже имел деревянный причал с леерным ограждением и широкие сходни. По всему было видно, что за ним ухаживают.
Лодок видно не было. Справа и слева от причала располагались низкие бараки – гаражи, но ни у одного из них не стояла на воде какая-либо посудина. Впечатление складывалось такое, будто все владельцы лодок дружно убыли на рыбалку и ещё не вернулись из похода.
Зато к причалу был пришвартован бело-синий катер, небольшой, с кокпитом на одного человека под прозрачным козырьком и миниатюрным кубриком на корме. Имени катер не имел, только номер – 028.
– Корыто советских времён, – сказал Алексей. – Почту возит. Осадка маленькая, шустрый, может ходить по мелководью.
– Вряд ли мы уговорим хозяина, – неуверенно проговорила Евгения.
Варавва поднялся по сходням на причал, нарочно топая по настилу ногами погромче.
Дверца кубрика, украшенная иллюминатором, открылась, оттуда высунулась заспанная небритая физиономия: светлый чубчик, клювастый нос, широкий подбородок, скуластое лицо. Цвет глаз аборигена Варавва рассмотреть не смог.
