Такое сильное ощущение чуждости охватило меня, что я упал на колени, вернее, меня придавило, и я даже подумать не мог, что это… или какие губы произносили эти слова.
Наступила тишина, такая оглушительная, словно плотно закрыли какую-то дверь: ни ветра, ни воя — только тишина. Я встал и побежал. И оказался на открытом пространстве, где дорога кончалась. Я остановился, озираясь.
Камни и скалы… И на скале цветное пятно. Я направился туда. Шарф. Лежит, свернувшись, так, словно его только что уронили. Я подобрал его: шарф шелковистый, тонкий, ткань цепляется за огрубевшую кожу пальцев. Сине-зеленый, как шарфы, которые по вечерам набрасывают на плечи женщины Долины. Когда Каттея смеялась с Динзилом на пиру, на ней был такой.
— Каттея! — Я почувствовал, что нельзя в таком месте возвышать голос, но решился на мысленный призыв. Пропуская через руку мягкую ткань, я мысленно позвал:
— Каттея! Где ты?
Тишина… мертвая и ужасающая тишина, опустившаяся в этом месте после того, как закрыли дверь. Я продолжал искать, но не получал ни малейшего ответа.
Я сложил шарф и сунул его в нагрудный карман рубашки так, чтобы он касался кожи. Он, несомненно, принадлежал Каттее. И, может быть, я смогу использовать его для установления связи: ведь вещь может притягивать владельца.
Но куда она отсюда направилась? Конечно, не назад в Долину… а дорога к этому населенному призраками месту кончается здесь. Если она ушла сюда, то должна была пройти между каменными стволами. Следовательно, и я пойду туда.
Дорога была надежным проводником, но как только я оставил ее и углубился в стоячие камни, то почувствовал, что оказался в лабиринте. Никакого ориентира впереди, который я мог бы использовать как цель в своих поворотах и блужданиях, и вскоре я обнаружил, что вернулся на открытое место, то самое, в котором нашел шарф. После второго возвращения я сел и задумался.
Я больше не сомневался, что место заколдовано. Оно должно обмануть зрение и мозг. Чтобы противостоять этому заклинанию, я старался не смотреть на эти сбивающие с толку каменные ряды и сосредоточился на днях, проведенных в Лормте. Считалось, что ни один мужчина не может пользоваться колдовской силой, поэтому древние рукописи не охранялись. Конечно, большая часть их была написана в таком аллегорическом стиле, с такими непостижимыми ссылками на неизвестное, что только хорошо подготовленный человек мог с ними справиться. Когда я их читал, моей единственной целью было отыскать для нас убежище, поэтому на другие тайны я не обращал внимания.
