Почему я так легко согласился следовать советам Мари-Солей? А истерики и гнев Ники, все ее уловки, интриги и угрозы не смогли заставить меня изменить привычный образ жизни. Я чувствовал, что не способен дать моей совести-судье достаточно вразумительный ответ. Отныне у меня появились табу. Даже сама мысль о том, что можно провести ночь вне дома, предаваясь разгулу, казалась мне кощунственной. Неистовое желание отправиться на покорение сладеньких женских пещерок больше не разгоралось пожаром в моей душе. Моя жизнь с Мари-Солей протекала в некоем замкнутом пространстве, где все делилось на двоих. Я подробно рассказывал любимой о моих планах на день. Мы вместе планировали семейный бюджет. Мы вместе ставили цели и работали, как крошечное предприятие, самым тщательным образом заботящееся о том, чтобы во всех бухгалтерских книгах царил безупречный порядок. И так, несмотря на проблемы с налогами, банковскими счетами, неоплаченными чеками, письмами без ответов. Управление по брачным делам, постоянно напоминавшее о своем существовании, доставляло нам массу хлопот. Временами я задавался вопросом, хватит ли у меня сил все контролировать, предвидеть, улаживать. И тогда разом, даже не крикнув «поберегись», я срывался с цепи, рушил ровный фасад будней и вносил в нашу жизнь немного возбуждения, немного суеты, немного беспокойства. Но, как истинный верующий, искупивший свои былые грехи и вернувшийся в лоно церкви, я лишь размахивал скелетом моих давно забытых развлечений. Мари-Солей переживала подобные моменты моих заблуждений, как неизбежное стихийное бедствие, она примеряла плащ из холодного гнева, горького разочарования и тихого плача, и я раскаивался, что нарушил плавное течение наших дней. Ведь я прекрасно осознавал, что время трюкачества и неистовства осталось далеко в прошлом и уже никогда не вернется. Я испытывал по нему что-то вроде тихой ностальгии, я уяснил со всей очевидностью: нам удалось построить наш личный земной рай. Он не походил на ту картину, что я нарисовал себе в молодости: непрерывный праздник, бравурная музыка, серенады в лунном свете и оргии плоти в огне. Этот рай оказался тихим озером, укрытым в кратере жизни. Волны, подгоняемые ветром, оживляли рябью его поверхность, разбивались о берег, но не затрагивали глубин. Игра солнечного света порождала умиротворяющую тень будней, которая не давала сгореть цветам нежности. Мы любовались полетом птиц и видели в них вестниц высших сил, благословляющих нас небес. Мы бросили якорь в это озеро на века и века, предаваясь лишь тихим радостям, пробуя маленькими глотками в утренней прохладе мира горячий ароматный кофе.
