, разбиваясь на участки под застройку. Вновь прибывшие при поддержке социальных служб, вооруженные собственной смекалкой и растущей зарплатой, мечтали об одном: отказаться от любого наследия этой земли. У них была одна цель: заполнить до отвала свои тележки теми необыкновенными продуктами, что предлагал новый мир, где реклама заняла место самого Господа Бога. За невероятно короткий срок деревни превратились в зеленеющие пригороды. Они распахнули объятия для потока туристов, открылись для телевидения, они присоединились к полетам «Боингов» (мы полетим в Париж, чтобы отпраздновать день рождения!). Берег волшебства Большого Острова отступил перед прибоем глобализации. Конечно же, то тут, то там вспыхивали очаги последнего сопротивления, но и они слабели под натиском мелочно-расчетливых систем, накрепко затягивающих свою паутину. Культура Большого Острова выродилась в фольклор для туристов, отныне повсюду царила новая мода. Старинный свод законов, диктуемый плантациями, в одночасье был заменен новым кодексом космополитов, горожан, мелкой буржуазии: его прославляли рекламные плакаты и телевизионные передачи. Труп Матери Африки еще плавал на поверхности, не влияя на течение повседневной жизни. От него остался лишь высохший баобаб — усталый фетиш. Тело исконной креольской культуры боролось против насильственных терапевтических вливаний. Деньги, мода, СМИ — все на службе у выскочек, не отдающих себе отчета в том, что происходит, разрывающихся между уже ушедшим здесь и мифическим там, привносящих хаос, который проникает во все сферы жизни. В страну ввозилось шампанское, автомобили, брачные агентства, частные детективы, наркотики — и все вперемешку; за этим тянулись безработные с чужих берегов, захватившие с собой разнузданные вечеринки, порнофильмы, объявления в газетах — вековую мечту колонизаторов о неравной меновой торговле. Мы предоставляем им своих девушек — они подучают прибыль от торговли открытками. Мы предоставляем свои рецепты — они продают их нам под этикетками новой креольской кухни. Мы предоставляем наши пейзажи — они обретают наиболее дорогостоящие из своих полотен. Мы предоставляем нашу зарплату — они открывают банки, мебельные магазины, агентства недвижимости, привозя к нам коммерсантов, готовых продать нам пенящуюся воду вместо молока. Эти последние — сначала растерянные, очень скоро перекладывают свою ношу на женщину-сезам, которая позволяет им сказать: «Я сам местный, моя жена местная». Отныне они живут в своем тесном мирке, далеком от кривляния
