— Когда поешь, поставь посуду на пол за дверью, — сказала ведьма. — Я заберу ее позже.
— Большое спасибо, — вежливо поблагодарила Тиффани.
В дверях тетушка задержалась и сказала:
— Так хорошо, когда в доме есть с кем словом перемолвиться, не все ж с собой разговаривать. Я правда очень надеюсь, что ты захочешь остаться, Тиффани!
Тиффани широко улыбнулась ей и дождалась, когда шаги ведьмы стихли внизу. Тогда она на цыпочках прокралась к окну, чтобы проверить, не забрано ли оно решеткой.
Решетки не оказалось. Но в лице тетушки Вровень было что-то такое, отчего дрожь пробирала. В ее глазах разом отражались и жажда, и надежда, и мольба, и страх…
Тиффани подошла к двери и убедилась, что она запирается изнутри.
Еда на вкус оказалась совершенно обычным мясным рагу, и было совсем не похоже, что его сделали, ну, к примеру, теоретически ведь и такое могло быть, из той бедняжки, которая работала здесь раньше.
Чтобы быть ведьмой, нужно иметь очень живое воображение. Но в эти минуты Тиффани жалела, что оно у нее настолько живое. Ведь госпожа Ветровоск и мисс Тик не отправили бы ее сюда, если бы здесь было опасно? Или как раз наоборот?
А ведь они могли так поступить. Очень даже могли. Ведьмы считают, что легкие пути до добра не доводят. Ты должна уметь думать головой. А если не умеешь, значит, и в ведьмах тебе делать нечего. В жизни тоже все непросто, говорят они. И никто не обещал, что будет легко. Научись учиться быстро.
Но… даже если так, они бы оставили ей шанс на спасение, правда?
Ну конечно.
Почти наверняка.
Тиффани уже почти доела рагу, приготовленное совершенно-точно-без-добавления-человечины, когда что-то невидимое потянуло миску у нее из рук. Усилие казалось очень-очень слабым, и когда девочка машинально придержала миску, мгновенно исчезло, как будто его и не было.
Так-так, подумала Тиффани. Еще одна странность. Хотя чего удивляться — это ведь домик ведьмы.
Что-то потянуло у нее ложку, но опять-таки отступило, когда девочка не позволила ее забрать.
Закончив есть, она положила миску и ложку на поднос и сказала, надеясь, что голос не дрогнет от страха:
— Я поела. Теперь можно.
Поднос плавно воспарил над столиком и поплыл к двери, где и опустился на пол.
Засов сам собой отодвинулся.
Дверь открылась.
Поднос взлетел и уплыл за дверь.
Дверь закрылась.
Засов вернулся на место.
Слышно было, как на темной лестнице позвякивает ложка.
Тиффани всегда считала важным подумать, прежде чем что-нибудь делать. И она подумала: было бы очень глупо бегать по дому с дикими воплями только потому, что поднос взял и уплыл. В конце концов, какая бы неведомая сила его ни забрала, она вполне вежливо заперла за собой дверь. Надо понимать, эта сила уважает право Тиффани на уединение, хотя и грубо его нарушает.
