Он был так же высок и молодцеват, как они; старше Вика Карлтона не больше чем на три года, а он был самым старшим из троих; а его синяя форма отличалась от мундиров астролетчиков лишь одним — золотой звездой на груди вместо серебряной ракеты.
— Луц, О’Лири, вы подчиняетесь Виктору Карлтону — одному из немногих астролетчиков на активной службе, кто побыл на ней более десяти лет. Карлтон, ваши юноши признаны годными для этой миссии физически, психологически и умственно; большего нельзя сказать ни о ком. Хочу напомнить вам, что Патруль — это слава космоса, а Скауты — слава Патруля; и не стоит напоминать вам, как ревниво мы должны поддерживать эту славу. Доброй разведки и удачи вам. Все. — Он тихонько вздохнул от облегчения и закрыл рот.
«Все? — думал Вик Карлтон, пока летчики отдавали честь и выходили один за другим из кабинета. — Это только начало. И ты это знаешь, Брин. Когда кончается речь комиссара, официально начинаются опасность и ужас — возможной смерти, вероятной нескончаемой муки. Тебе ли не знать: шесть месяцев назад ты решил, что с тебя хватит, и перевелся с активной службы на это тепленькое местечко в конторе. Когда мы выходим из твоего кабинета, все только начинается. — А потом: — Э, для командира это опасные мысли. Может, Кэй права; может, я старею. — И еще позже: — Брину только тридцать пять. Мне тридцать два. Помню, было время, когда мне казалось, что все комиссары — дряхлые развалины, которых держит на этом свете сила воли да горстка правил. Да Брину всего тридцать пять! Я и вправду старею».
Они вышли в коридор и столкнулись с другой группой астролетчиков, отправляющихся на задание — шлемы уже надеты, только не захлопнуты широкие лицевые стекла. В лифт ввалились всей толпой.
— Фас, О’Лири, принеси планетку!
— Ты еще не знаешь, как тебе повезло, Луц. По мне, новичков в первый полет должен вести Неуязвимый Карлтон.
— Да гляньте на Карлтона, ребята. Ему скучно! Вот это парень!
— Первый полет — самый трудный, О’Лири. Боже, я как вспомню свой!
— Луц, что ты такой зеленый! По статистике, у тебя шанс пятьдесят на пятьдесят вернуться живым!
— В полет, О’Лири! В полет!
Карлтон наблюдал за своими людьми. Сейчас больше внимания следовало уделять О’Лири. Луца еще поддерживал энтузиазм недавнего выпускника; он мог бояться своего боевого крещения, но возбуждение пересиливало страх. До начала полета про него можно забыть, и даже потом его скорее придется удерживать от мальчишеских выходок, чем понукать. А вот за О’Лири надо присмотреть.
