невероятно большую кровать вдоль стены рядом с дверью, одежду,
разбросанную по полу. Брендон втянул меня внутрь и закрыл за собой
дверь, подвел к шкафу, чтобы найти кое-какую одежду.
— Вот это пока должно подойти. — Он протянул мне пару
тренировочных брюк и мешковатую футболку.
— Спасибо, — сказала я, ища укромное место, где можно было бы
переодеться. И хотя он уже видел меня без одежды, снова предстать перед
ним в таком виде я была не готова.
— Ванная комната там, — сказал он, заметив мое беспокойство по
поводу поиска места, для переодевания, и указал на дверь рядом с той, в
которую мы только что вошли.
Когда я посмотрела на него, то увидела, что он начал потирать
затылок, а его глаза беспокойно поглядывали по сторонам, и я поняла, что
не одна нервничаю по этому поводу.
— Когда закончишь, думаю, мы можем поговорить или найдем чем еще
заняться.
— Брендон, все в порядке. Ведь я тебе даже не нравлюсь, и я до сих
пор не понимаю, почему мы поженились, но мы никому не должны об этом
говорить. Я хочу, чтобы ты жил своей жизнью, как раньше. Спасибо за то,
что вытащил меня из этого кошмара и привел в свою семью, но не волнуйся.
33
Я не собираюсь принуждать тебя вести себя как муж, — сказала я ему. Это
было бы не справедливо заставлять его меняться, когда этот брак считался
фиктивным. Он пошел на это, чтобы защитить меня.
Я наклонилась и поцеловала его в щеку. Потом развернулась и пошла в
ванную, чтобы сменить одежду.
Бросив полученные вещи на раковину, я посмотрела вниз на свадебное
платье и вздохнула. По крайней мере, одежда, которую дал Брендон, была
слегка мешковатой, а значит, его мама и папа не увидят мои синяки. Я
нырнула в штаны, подтянула завязки, чтобы они не спадали, натянула
огромную рубашку и открыла дверь, возвращаясь в комнату.
Когда я вышла, Брендон сидел на кровати, глядя в телефон. Он
выглядел слегка недовольным. Он тоже переоделся в пару баскетбольных
шорт и белую футболку. Я увидела мышцы на его загорелых руках,
показывающие, насколько он силен.
Раньше я особо не обращала внимания на внешность Брендона, потому
что чаще всего смотрела ему в глаза. В них было что-то такое, что
заставляло меня чувствовать себя в безопасности, будто бы никто не мог
мне навредить, пока я смотрела в них.
