Прошло несколько месяцев. Владимир не объявлялся, нечисть тоже. Я продолжала жить в своей квартирке и работать в своем фитнес–клубе. Без всякого страха и опасений. По крайней мере, в этой части земного шара таких дураков, чтобы соперничать со мной не было. Иногда приходили девушки с ресепшна ветлечебницы и приносили написанные Владимиром рецепты. Я могла выкидывать их в мусорное ведро. Но почему–то этого не делала. Ведь если они ему нужны, значит где–то кто–то страдает. И я шла как на помост для сожжения в эту проклятую лечебницу, всеми силами пытаясь избегать Владимира. Что мне, впрочем, легко удавалось. Видимо, он также старался меня избегать. Элементали нашлись сами, их больше не надо было искать. Беременность освобождала меня от мучений распознавания инквизиторов. Никакой загадки для него я больше не представляла. А если бы захотела, то стерла с лица Земли весь его Орден даже с тремя элементалями. В его защите я тоже больше не нуждалась.
Но это были только факты. Голые жестокие бездушные факты. На самом деле все, было совсем не так. Я жаждала его, грызя от отчаяния по ночам подушки и заливая их слезами. Мне трудно было одной делать тот выбор, который мне предстоял. Я даже не знала, когда появятся другие хранители и успею ли я родить. Родить то маленькое существо, которое уже успела полюбить всеми фибрами своей души. К которому успела привыкнуть каждой клеткой кожи, каждым эритроцитом, пробегающим по моим венам. Я не представляла, что мне делать. Конечно, не Князь. Однозначно, не Князь. Может быть… Вода… Вдруг она поможет…
Когда девушка с ресепшена пришла в очередной раз, в очередной раз выходя из лаборатории я прошла прямо в кабинет Владимира и поставила мазь ему на стол:
— Не присылай их больше ко мне Я уезжаю. Надолго.
Владимир молчал. На нем была маска, на столе был пациент. Я села на стул рядом с владелицей этой несчастной афганской суки и стала наблюдать за Владимиром. Я поняла, зачем ему мазь.
Хозяйка слишком медлила с походом к врачу. У псины началась гнилостная гангрена. Если бы не магия земли, собака осталась бы без ноги и бедра. Скоро тебе не будет так легко, — подумала я, — скоро ты не сможешь вот так спасать инквизиторов и зверушек от мучительной смерти. И что же будешь делать ты…
— Я больше не инквизитор, — спокойно сказал Владимир, когда владелица, охая и рассыпаясь в благодарностях, вынесла свою псину из кабинета.
