Вася был не против, но сказал, что уже назначил свидание с женой, а позвонить ей на работу нельзя — не зовут. Поэтому заведение выбрали недалеко от того места, где они должны были встретиться.
Было это у черта на куличках; заведение весьма посредственное. Но до прихода Аллы они приняли под холодную закуску граммов по двести, и стало ничего. Потом Вася появился с рыженькой вертлявой девкой, которая для начала состроила Юре глазки. А он то ли сразу купился, то ли потому, что соскучился по женскому вниманию — Наташка была на восьмом месяце, но скорее всего просто потому, что двести граммов без должной закуски сделали свое черное дело, расшиковался, заказал шампанское, коньяк, фирменное филе.
Вышли они уже в двенадцатом часу совсем тепленькие. Темень в этих захолустных переулках была жуткая. Вася ушел вперед, за такси, а он остался с Аллой и у какого-то столба обнял ее. Что столб был, он хорошо запомнил, потому, что она шагнула назад, и он прижал ее к ребристому столбу и обхватил сзади руками, чтобы ей не было больно, а она, закинув голову, ответила влажными губами.
Потом все продолжалось в машине. Они сели на заднее сиденье, а Вася впереди. Юра сразу же нащупал ее колени, они раздвинулись, пропуская его руку, и сомкнулись. Подол Алла придерживала, чтобы не задирался. Но Вася все-таки увидел и сказал: «Портфелем бы хоть закрылись, черти!» — и передал им свой тяжеленный сундук. Он все рассказывал про свою работу.
Когда они наконец доехали, Алла сказала: «Пойдем к нам. Я сварю кофе», и Вася, который к концу дороги то ли задремал, то ли обиделся, подхватил: «Пойдем, старик. Это она здорово умеет!» Но Юра отказался — кто его, этого Васю, знает, может, он нарочно терпел в машине, чтобы дома устроить бенц. Да и ее поведение было подозрительным.
— Мы выйдем, Вася. А ты подержи машину, — сказала Алла, Юра полез вслед за ней. — Я попробую его уговорить.
Было сыро и холодно. Девятиэтажная башня стояла, уже совсем темная, под ногами еле угадывалась мокрая асфальтная дорожка.
— Ты боишься? — спросила Алла, когда они зашли в подъезд. — Он сейчас заснет и утром ничего не вспомнит.
— Давай утром, — сказал он, не в силах совладеть с собой, — скажи адрес.
— Позвони. У нас дома есть телефон, Я возьму отгул.
Она записала номер ему в книжку, и он, не прощаясь, выскочил на улицу. Такси Вася все еще держал.
Утром ему было противно и стыдно. Особенно стыдно за то, что деньги, которые он вчера истратил, предназначались на шмотки для ребеночка. Жили они тогда не лучше, Наташка эти самые тридцать рублей скопила черт знает какими хитростями. И он просадил их на малохольного Васю и его рыжую прости господи. Бедный Вася, она, наверное, на каждого встречного так вешается и специально придумала, что на работе ее к телефону не зовут, чтобы муж не мог контролировать, где она крутится.
