После этих слов Гудвин собрался было снова расплакаться, но мышонок успел отвлечь его.
— Вы что–то говорили о ее руках. Не знаете, где они сейчас? — спросил он.
— В аквариуме, там, — ответил верзила, указав битой нужное направление.
На дне приютившегося в углу аквариума, залитые формалином, действительно лежали две волосатые конечности. Миклош сразу же обратил внимание на то, сколь грубо они были отделены от основного тела.
— Нам придется их забрать как вещественное доказательство, — уведомил он Гудвина.
— Только когда все закончится, верните мне их, пожалуйста. Это единственное, что мне осталось на память о ней, — смиренно попросил тот.
Эрик незаметно для него покрутил пальцем у виска, а мышонок задал еще один вопрос.
— Кстати, как ее звали?
— Не знаю, — пожал плечами Гудвин. — Она почти не говорила. Я ее все время кормил сладостями. Но иногда она успевала что–то пробормотать о Чебурашке. Но я думал, что это она его благодарит за то, что ниспослал меня. А имени не называла.
Задав еще несколько стандартных вопросов, сыщики упаковали обнаруженные улики и, не прощаясь с хозяевами, покинули дом. В сад возвращаться они не стали, отправившись прямиком в бюро. По пути произошел обмен мнениями.
— Похоже, у нас появился первый подозреваемый, — подвел промежуточный итог Миклош.
— Угу, — нехотя согласился с ним Эрик и развил мысль шефа дальше. — И проблемы нарастают, словно снежный ком.
— Что–нибудь придумаем, — попытался успокоить помощника мышонок.
Вольфганг не любил утро, точнее, раннее утро. Он любил ночь. Любил одиночество. Ночью он оставался наедине со временем. Вы знаете, как оно, остаться наедине со временем? Нет? Попробуйте как–нибудь. Хотя… Возможно, никто, кроме Вольфганга и не знает, что значит остаться наедине со временем. По крайней мере, даже те, кто проводил иногда часть ночи в обществе Вольфганга, не замечали ничего особенного. Вольфганг ночью ничем не отличался от Вольфганга днем. Когда на него смотришь или слушаешь его, трудно представить себе мир без Вольфганга. Представьте себе мир без солнца, без зеленой травы, без моря. Нет? А без Вольфганга? Представили? Значит, вы просто не знаете Вольфганга. Это нормально. Вы можете его не знать. Главное, что теперь вы всегда его узнаете, как только увидите эльфа, без которого трудно представить мир.
В замке ордена «возвышенных» все просыпались с первыми лучами солнца. Все, кроме Вольфганга. Здесь все знали, что он не любит раннее утро и любит ночь, потому что ночью остается наедине со временем. И все закрывали на это глаза. Потому что каждый мог представить орден без самого себя, но не мог представить орден без Вольфганга.
