— Мало, — откровенно ответил его ученик и заговорил о том, что уже давно не оставляло его в покое. — Какой смысл во всех этих знаниях, если они ни к чему не прикладываются? Зачем все эти безграничные возможности, если на Алэнте нет ничего живого, кроме самих аголов? Черно–белый мир практически вне времени и пространства надменно возвышается над всеми прочими мирами, используя их по своему усмотрению для собственного благополучия. Мир, в котором все начинается с аголов и заканчивается на аголах, для которых собственное величие составляет весь смысл существования. Мне мало этого, Флодин.
— Аголы выстрадали свое право на жизнь без потрясений. Именно благодаря собранным по крупицам знаниям им удалось таким образом устроить свой мир. Обладать неограниченными возможностями и не иметь потребности в их применении — разве это не доказывает, что наш мир близок к совершенству? — внимательно выслушав его, возразил наставник и, посмотрев на дары из Морока, добавил. — Но если тебе всего этого мало, что же, у тебя есть из чего выбирать.
— Кто он? — спросил Вэлэвин, проследив за взглядом наставника. — Как его имя?
— Его имя не знает никто. И не спрашивай меня, как такое возможно, — на этот вопрос тоже не существует ответа. Старик был уже тогда, когда на Алэнте было все, кроме аголов. Долгое время он жил рядом с нами, помогая создавать могущественную цивилизацию. Но когда мы попросили его разделить с нами оставшуюся в его руках власть, он предпочел уйти в Морок.
— Зачем это было нужно аголам, если и так для них почти не существует невозможного.
— Тогда нам все еще хотелось большего, — с ироничной усмешкой на лице ответил ему Флодин. — К тому же ты сам ответил на свой вопрос. «Почти» — это слово до сих пор самое значимое для каждого агола. И вы со своими дарами лишний раз об этом напомнили. Гораздо легче переносить отсутствие чего–то заведомо недоступного, чем того, что постоянно мелькает у тебя перед глазами. Теперь это «почти» может или окончательно исчезнуть к всеобщему удовлетворению, или, разрастаясь словно снежная лавина, несущаяся с гор, разрушить благополучие Алэнта, до сих пор казавшееся незыблемым.
— Но ты ведь сам сказал, что я, а значит и Нэбэлит с Улфом, — часть Алэнта. Разве мы можем навредить сами себе, другим аголам, не говоря уже о самом Алэнте, которому мы обязаны своим существованием? — недоумевая, возразил ему Вэлэвин.
— Зачем же ты тогда задаешь мне все эти вопросы и говоришь, что тебя не устраивает тот способ жизни, к которому остальные аголы стремились всеми силами? Присмотрись к Нэбэлит, — она не похожа ни на одну женщину Алэнта. Ей, как и тебе, тесно в этом мире. Здесь нет того, что ей нужно, того, от чего остальные аголы отказались еще в незапамятные времена, видя в нем источник многих бедствий. Рано или поздно аголам придется выбирать между Нэбэлит и собственным благополучием. Как ты думаешь, что они выберут? А Улф… Ты уверен, что он сможет довольствоваться одной лишь мыслью о том, что силы равной той, которая находится в его руках, нет ни у кого? Что он рано или поздно не применит ее?
