– Если это наследственное, остается надеяться, что передается оно не от деда по отцовской линии, – заметил я с легкой насмешкой. – Иначе у бедняги не будет ни малейшего шанса.
Остаток раунда мы говорили о чем угодно – о политике, спорте, авто, спортивных машинах, работе и даже мифическом существе, обитающем в озере Шамплейн[23], – но только не о детях. По завершении восемнадцатой лунки я вдруг ощутил то, чего не чувствовал прежде на поле для гольфа: мне было жаль, что игра подошла к концу.
После игры мы устроились в клубном ресторане, чтобы перекусить хот-догами. Смахнув с губ остатки горчицы, Лондон неожиданно возвестил:
– Это не наследственное! Я пришел к такому выводу во время игры.
– Чудесно, – сказал я, дожевывая последний кусок. – О чем это ты, кстати?
– Любезность нельзя унаследовать. Ее можно приобрести.
Вот оно что! Оказывается, все это время он обдумывал мой вопрос.
– Почему? – поинтересовался я. – И как, если уж на то пошло?
– Подумай сам. Как в гольфе именуют любезность?
Я нахмурился и признался:
– Понятия не имею.
– Этикет, Огаста. Это называют этикетом. Придержать флагшток для других игроков, пропустить вперед тех, кто играет быстрее, не отвлекать разговорами противника, пока тот готовится к удару. Мы называем подобные правила этикетом, но в целом все сводится к тому, чтобы проявлять любезность. Гольф – игра вежливых. Мы бы добились гораздо большего, если бы и в жизни вели себя так, как на поле.
– Возможно, ты прав, – согласился я.
– Возможно? – фыркнул он. – Ставишь под сомнение слова заядлого игрока? Когда я только начал водить тебя на игру, ты был просто невыносим. Бегал и орал так, что у всех уши закладывало. Тебя едва хватало на то, чтобы взмахнуть клюшкой. Но я постоянно учил тебя правилам этикета, и со временем ты изменился. Это можно усвоить, – торжественно возвестил он. – Любезность можно усвоить.
– Что ж, спасибо за науку, – кивнул я. – По крайней мере, я хоть что-то выучил во время игры.
– Да, – задумчиво вздохнул Лондон. – Ты хоть что-то сумел усвоить.
Гольф – это девяносто процентов вдохновения и десять процентов упорного труда.
Джонни Миллер[24]
7 января 1974 года. Ровно год с тех пор, как я встретился в обувном магазине с женщиной, похитившей мое сердце. Если так подумать, то от моих тогдашних планов не осталось ровным счетом ничего. Однако на место им пришли другие, более яркие мечты – например, наблюдать за тем, как мой сын подрастает и превращается в мужчину. Может, именно благодаря ему фамилия Уиттов засияет однажды в зале славы лучших гольфистов мира (каждый вечер, укладывая малыша спать, я рассказываю ему о том, как правильно делать подкрутку и почему не стоит пытаться с ходу перемахнуть через водную преграду… надеюсь, мои уроки не пройдут даром).
