– побежать.
Позить – курить.
Позырка –
подсмотр, наблюдение;
позуркитать – посмотреть.
Поросята – патроны.
Саракот – отец; от воровского capа (татарское сара – желтый, золото) –
деньги,
кот – живущий на средства проститутки;
саракотуха – мать;
саракадум – отец (capa – думать);
сарка – деньги;
сармак – деньги.
Сбодать (сбондить) – украсть.
Свинка – револьвер.
Синичка –
спичка.
Сирты – карты; в воровском:
стирки – карты со стертыми
лишними «очками»; в
сирты лакшить – играть в карты.
Сорак (сорок?) –
оставь окурок;
сорокни – дай.
Сочка – коробка из-под спичек.
Сухарь – камень.
Тэрснуть – ударить.
Фазанить (и франзить) –
курить.
Фас – фасон (?);
на фас – хорошо.
Фукапустить –
поджечь.
Хаска – дом; от немецкого – через еврейский жаргон – Haus.
Хруст – рубль.
Чирик – четвертак.
Некоторая (большая) часть этих слов оказывается общей для языка взрослых
и детей; есть в них и слова, не входящие в лексику взрослых.
В детских домах Иркутска находим некоторые из слов читинских школьников;
находим и много новых. В Жилкинском детском доме известны, например:
зэкс! – будь осторожен (предупреждающий оклик); зазэкаться –
влопаться, попасться. Лягавить – доносить. Понт – вранье (?); с
понту взять (сказать) – соврал, с обману взял, провел, одурачил.
Скачек сделать – выкрасть что-нибудь из кармана: «скачек сделал да и
жил!». Дети другого дома, жившие нынче на даче в деревне Худяковой,
употребляют многие из слов предыдущих списков, знают и некоторые новые.
Дербачить, обдербачить – объесть: всю черемуху обдербачим. Зыкать
– смотреть: я буду зыкать, как ты рисуешь. Meнт – милиционер.
Плитовать (плетовать?) – прибежать: потом плетовали, плетовали –
приплетовали домой. Оплеушить – оборвать: они одни ее (черемуху)
оплеушат. Скачёк – воровство, кража: идешь сёдни на скачек?
(воровать). Шамалка – хлеб, еда: дай-ка шамалки! Шпай, шпайка –
оружие.
Многие слова тайного языка употребляются часто без всякой нужды
оберегать какую-либо тайну; из последнего приведенного списка только два
примера (слово «скачек» и, может быть, слово «мент») могут служить
исключением, все остальные показывают если не разложение тайного языка,
то растворение его в обыденном. Можно указать немало слов, которые
употребляются в обиходной детской речи. «Взял я грубенький камешок – и
р-раз!..» – говорит одиннадцатилетний мальчик из пригородной деревни
(Худякова под Иркутском). Довольный удачным ударом, он заключает: «вот
это
